Три хищника для тихони - стр. 2
Мне немного обидно за стилус, за который я отдала приличную сумму. Хрень какая-то столько не стоит.
— А на что похоже? — Фейн с ожиданием вскидывает бровь. — Например, на ручку или карандаш? Нет?
— Хрень какая-то, — рычит Петшу ему в лицо, — и доска. И комплюктер.
Я растеряна. Во-первых, радужные круги, по словам заказчика, не вибрируют, а, во-вторых, милый и улыбчивый дедок рядом с поздними гостями обратился в упрямого и злобного старика. Он весь напряжен, губы растянуты в оскале, и он готов в любой момент кинуться в драку.
Закрываю ноутбук, отправив заказчику сообщение, что правками и его кругами займусь завтра. Без лишнего шума складываю свое барахло в рюкзак и встаю. Делаю медленный и глубокий вдох и подхожу к стойке под цепкими взглядами. Расплачиваюсь за графин лимонада, три чашки кофе мелкими купюрами и шагаю прочь с прямой спиной.
— Уже уходишь? — летит мне в затылок насмешливый голос Фейна.
— Слюни подобрали, охламоны, — глухо порыкивает Петшу. — Не про вас девочка.
Выскакиваю на крыльцо, освещенное тусклой лампочкой, и бегу под стрекот сверчков по дорожке мимо аккуратных бревенчатых домиков и кустов. Прохладный ветерок заныривает под ворот футболки, и я передергиваю плечами. Кажется, кто-то из братьев назвал меня сладкой девочкой.
2. Глава 2. Песня для старика
К пяти утра мне удается заснуть, но скоро просыпаюсь от волчьего воя. Откидываю одеяло и прислушиваюсь к тишине в серости раннего рассвета. Замечательно, сначала странные мужики, а теперь еще и дикие волки? Зеваю, только хочу перевернуться на другой бок, как раздается вой. Совсем рядом, будто за стеной.
Встаю, проверяю, заперта ли входная дверь моего временного жилища, и на цыпочках подкрадываюсь к окну. Из кустов цветущей розалии выглядывает волчья морда и облизывается. Потом вторая и третья.
— А ну, пшли отседа! — по дорожке шагает злой Петшу с метлой. — Налакались и по кустам давай прыгать! Вот вы какими в детстве были занозами, такими и сейчас остались.
Волки вскидывают морды, пасти раскрывают в ворчании и вое, словно беседуют с Петшу и дразнят его на волчьем языке.
— Сучата! Вы мне цветы перетопчите своими лапищами!
Выпрыгивают из кустов, клацают зубами, с глухим рыком уворачиваясь от метлами, и хвостами машут.
— Вы мне тут еще поиграйте! Прочь!
Отскакивают, пошатываются и хвостами мотыляют, пригнув головы к земле. Они, что, одомашненные? Или же это собаки такие? Распрямляются и возмущенно смотрят на мое окно, и вместе с ним Петшу с осуждением хмурится на меня, словно я его чем-то оскорбила, а я молчала.