Три хищника для тихони - стр. 14

— Пошли, сучка упрямая, — тянет меня за собой к двери ванной комнаты. — Так и быть, помоешь меня. Это тоже своеобразные брачные игры.

8. Глава 8. Голодные хищники

Йорг стоит в ванной, скрестив руки на груди и смотрит на меня сверху вниз, а нерешительно прижимаю к животу мочалку из жесткого натурального волокна и не тороплюсь включать воду. Голый, мускулистый и рассерженный. Делаю медленный вздох и переступаю через высокий бортик ванны.

— Ты и сам мог помыться.

Ладно, представлю, что я на подработке волонтером у недееспособного мужика, который не в состоянии воспользоваться мочалкой и мылом.

— Нет, не мог.

Снимаю душевую лейку с бронзового крепления, включаю воду и направляю напор на грудь Йорга. Глаза в глаза. Я сглатываю и порываюсь сбежать, но стальные пальцы стискивают мои запястья, а горячие губы шепчут на ухо:

— Помой меня, Эва.

Приказ тонкими нитями пронизывают барабанные перепонки, тянутся к мозгу и опутывают его паутиной. Йорг желает, чтобы я как следует потерла и намылила его душистым мылом. Вспениваю мочалку, глядя в желтые глаза, и не могу ни слова вымолвить.

— Начинай, — забирает кусок мыла и отбрасывает его на мыльницу. — И будь нежной, Эва. Люблю ласковых девочек.

Тру плечи, предплечья и крепкую мускулистую грудь. Спускаюсь к животу и перехожу на бока и бедра. Какой-же он весь твердый и напряженный. Я будто не мужчину мою, а мраморную статую, обтянутую кожей. Стараюсь не смотреть на член, к которому стекает пена и мыльная вода. Он все еще стоит.

— Ты кое-что пропустила, Эва, — тихим и проникновенным голосом говорит Йорг, — и это кое-что очень грязное.

Забирает мочалку, вручает мыло и сосредоточенно намыливает им мои ладони, всматриваясь в глаза. Водные процедуры ему явно по душе.

— Давай ты сам? — со слабой надеждой предлагаю я. — Пожалуйста.

Неужели он не понимает, что заставлять незнакомую девицу мыть его "там" неприлично и невоспитанно. А еще слишком интимно. До дрожи в коленях и сиплых выдохов.

— Нет.

Прижимает мои ладони к горячему члену и яичкам, и издаю какой-то свистящий звук удивления и отчаяния. Большой, каменный и пальцы едва смыкаются.

— Давай, Эва, помой меня.

Мои руки не принадлежат мне. Одна ладонь, ведомая чужой волей мягко перебирает яички, вторая кулаком скользит по стволу к упругой головке. Под шумный выдох медленно пропускаю навершие мужской гордости через мыльную хватку и вновь бегу к основанию.

— Я думаю, этого достаточно.

— Нет, продолжай, — опирается о кафельную стену напряженной рукой. — Я тут решу, когда будет достаточно.

У ног лежит душевая лейка и омывает ступни теплыми струйками. Я веду кулаком к себе, затем к паху. Дыхание Йорга сбирается, и я под гнетом помешательства, жгучего стыда и едкого желания ускоряюсь и у головки крепче сжимаю кулак. Я хочу развернуться к Йоргу спиной, выгнуться и принять его до основания. До самых яичек прочувствовать как он растягивает меня, заполняет и долбит.