Три года революции и гражданской войны на Кубани - стр. 58

«Довольно лить братскую кровь!» – были заключительные слова обращения к нам комиссаров.

От себя старик черкес добавил, что 4 марта вечером под Екатеринодаром слышался беспрерывный гул пушечной канонады.

Рада мирные переговоры отвергла, а по поводу артиллерийского гула в нашей хате вечером было устроено совещание наподобие военного совета под председательством войскового атамана в составе правительства, командующего войсками и генерала Эрдели. Все были того мнения, что Корнилов близко подошел к Екатеринодару. Решено было предпринять обратный марш к Екатеринодару, чтобы установить связь с Корниловым и, при возможности, соединиться с ним.

Обратное движение через тот же Шенджий к Екатеринодару, захват переправы через Кубань у станицы Пашковской и двухдневное усилие удержать ее за собой не дали желательных результатов, связи с Корниловым нс установили. Новый путь отступления наше командование избрало не через Шенджий, а через другую систему аулов: Вачепший, Гутлукай. Впоследствии выяснилось, что Корнилов шел, продвигаясь с боями к тем же аулам, но только с обратной стороны – от станицы Некрасовской – тоже к Гутлукаю и Вачепший.

Наш отряд по пути в Гутлукай нашел трупы зарезанных офицеров, взявшихся установить связь с Корниловым, – общая участь самопожертвенно бравшихся за эту задачу.

Гутлукай был первый сельский населенный пункт, откуда полетели навстречу нам пушечные снаряды, сопротивление противника быстро, однако, слабло и было быстро ликвидировано. Еще одно бы усилие и было бы найдено то, чего тщетно искали. Но сил для этого в отряде не оказалось. Больше того: в отряде началось разложение. Топтание на месте всей группы, многим показавшееся лишенным достаточных оснований, сдвинуло стрелку весов общего настроения духа к упадку. Получилось извещение, что лучшая часть конницы отряда, оставленная для заслона со стороны екатеринодарского железнодорожного моста, покинула без разрешения свою позицию и ушла в неизвестном направлении[26].

В ауле Гутлукай, пока колонна долго ожидала ночью выступления, произошла любовная драма, один ревнивец – артиллерист пырнул кинжалом сестру милосердия. Там же от разрыва сердца умер престарелый полковник О-в.

Когда совсем рассвело – 11 марта – мы, проследовав мимо того же аула Шенджий, спустились к небольшой речушке, обрамленной прибрежным леском. Вдруг с головы обоза неистовый крик:

– Кавалерия, вперед! Кавалерия, вперед!

Никакой подлинно кавалерийской части поблизости не было. Мы – рада – на конях. Рванулись все вперед. У некоторых были шашки, которые они выхватили из ножен, другие на скаку выхватывали из-за плеч винтовки, готовясь действовать ими… – Кавалерия!