Три дня до небытия - стр. 44
«Дорогая моя дочь, – разобрал Маррити. – Сюда приезжал Дерек – ты знала?»
И тут Маррити снова прервал чтение. Лицо его словно обдало холодом. «Дерек, – соображал он. – Так звали моего отца. Он нас бросил в 55-м – раньше мая, потому что в мае мать покончила с собой. Что же, он просто поехал навестить деда? Если так, почему больше не вернулся? Умер? Если умер, почему Грамотейка не рассказала нам с Мойрой?»
Он быстро просмотрел письмо до конца.
«Надеюсь, ты не наговорила ему лишнего! Я велел ему ехать Домой, за мной постоянно следят, я не могу Ничего рассказать ему. К тому же, Дерек не знает своего Происхождения, не знает, что Статус его не линейный. Н.Б., когда тот был здесь в октябре, я рассказал ровно столько, чтобы у него не зародилось никаких подозрений касаемо машинхен. Он ничего и не подозревает. Я сейчас в больнице с аневризмой аорты, и знаю, что умру. Мне хотелось бы повидать тебя еще Раз. Мы сделаны из вещества того же, что и наши сны, и сном окружена вся наша маленькая жизнь».
Подписано было просто: «Твой отец».
Последняя фраза была, конечно, тоже из «Бури».
Маррити дрожащей рукой отложил письмо и на цыпочках прошел в холл, где на полке высоко над головой стояли тома Британской энциклопедии. Он вытянул том от EDWA до EXTRACT, сдул пыль и нашел статью об Эйнштейне.
Год рождения указан 1879-й, а года смерти в издании 1951 года не было. Список заслуг Маррити просмотрел бегло, зато отметил, что Эйнштейн стал профессором математики в Принстонском институте перспективных исследований в 1933 году.
Перед глазами, заслонив текст на странице, встала картина – это Дафне снился сон. Во сне молодой человек с длинными волосами лежал на спине, связанный и с кляпом во рту, в углублении металлического настила между мягкими сиденьями, привинченными к полу, а над его горлом нависла рука с ножом. А потом уже Дафна оказалась лежащей на спине на черно-красном линолеумном полу, а Маррити сидел над ней на корточках, сжимая одной рукой открытый складной нож, а другой задирая ей подбородок…
– Даф! – позвал он, поспешно вбегая в гостиную. Надо было разбудить дочь, пока сон не зашел еще дальше. – Эй, Даф, кино твое кончилось. Вставай-вставай-вставай! Сегодня можешь спать у меня, раз уж твоя кровать пропахла дымом. Идет?
Девочка сидела на кровати, моргая.
– Хорошо, – ответила она, явно удивленная его наигранным оживлением. Сон, очевидно, был забыт.
– И еще, я сегодня не успел проверить работы, – продолжал Фрэнк, – так что завтра позвоню, скажу, что заболел. Мы сможем пообедать в «Альфредо».