Три дня без чародея - стр. 9
– Здрав буди, княже, – выдавил из себя Упрям.
– И тебе поздорову, – кивнул тот.
– Я вот вроде по делу…
– Хм. Это хорошо, что не в бирюльки играть, на бирюльки у меня сейчас времени нету, – улыбнулся быстро взявший себя в руки князь.
Своевременная шутка помогла всем расслабиться – за исключением Упряма, готового сквозь пол провалиться от этого неуместного, невесть как и проскочившего на язык словечка «вроде».
– Ну, так я тебя вроде слушаю, – продолжал князь.
Усмешки вокруг переросли в хихиканье.
– Вот, – глядя в пол, Упрям протянул туесок с письмом. – Учитель, того… передать велел.
Бояре, ожидавшие новой нелепости, уже готовы были засмеяться в голос, но тут их нездоровое веселье будто ветром сдуло: князь, принимая посылку, нахмурился.
– Уезжает, значит, чародей, – вздохнул владыка.
Упрям сдержал удивление: ни о чем таком учитель его не говорил.
– Может быть, теперь ты не откажешь мне в разговоре наедине, княже? – спросил из дальнего угла сильный голос.
Это был Бурезов, ладожский чародей, последние годы приезжавший в Дивный для помощи Науму в проведении Волшебного Надзора. Поднявшись со своего места со смешанным выражением грусти и удовлетворения на лице, он как бы в шутку добавил:
– Время вроде пришло…
– Я скажу, когда время придет, – ответил ему князь.
По лицам бояр Упрям понял, что они понимают из происходящего побольше его самого, но едва ли целиком – вроде бы переглядываться стали с видом самым многозначительным, но чувствовался во взорах и вопрос. Видно, было какое-то особое дело между владыкой и двумя чародеями.
– Возвращайся, Упрям, и скажи своему учителю так: я не хочу торопиться с последним словом.
– Запомню, княже. – Ученик чародея поклонился и вышел.
Гридни в передней ждали его с улыбками.
– Управился со своими вроде делами?
– Вроде обоз твой на месте стоит!
Понравилось словечко…
– Да цыц вы! – не слишком строго прикрикнул десятник, давеча узнавший Упряма. – Как вроде дети малые.
Ответом ему был взрыв приглушенного хохота. Засиделись гридни, молодая кровь застоялась, хотелось хоть побалагурить, раз уж нет достойного занятия. Но, однако же, и слух у них! Упрям приосанился и, точно право имел, строго наказал:
– Вы того, языки-то не распускайте. О чем князь говорит, только его и касается.
– Сперва сам выучись, потому людей учи, – посоветовали ему гридни и выставили во двор – без тычков, даже не прикоснувшись, но так, что ясно было: разговор окончен, а если этого кто не понимает, так то его беда.
Грохоча поклажей, Упрям вывел телегу со двора. Дело шло к полудню. У подножия увенчанного кремлем холма шумела, гудела ярмарка, известная и в славянских землях, и за их пределами – Дивнинская. Ярмарке было больше ста лет, и теперь уже не все горожане с уверенностью могли сказать, получила ли она имя от города Дивного, или же город был назван в честь великого торга. И, как ни наивно заблуждение, понять его можно – столица Тверди в большей мере от ярмарки мировую славу свою получила.