Три дня без чародея - стр. 8
– Так иди, чего расселся-то? Не прикажешь ли князю тебя, лентяя, дожидаться?
– Ты сам-то кто? – спросил Упрям.
– Не тебе спрашивать! Кому надо, тот знает, а всякому другому без надобности, – бойко ответил мальчишка. – Ну, так ты своего князя вниманием пожалуешь или как?
«Своего князя? Э, да нахал-то, может, прислуга кого из гостей», – догадался Упрям. Гостей у князя завсегда много, а в эти дни, по случаю весенней ярмарки, и подавно: и купцы знатные, и вельможи чужеземные, каждый с обильной свитой.
Тут лучше поостеречься и не учить пришельца уму-разуму. Не приведи боги, окажется его хозяин обидчивым и решит, что ученик чародея нарушил закон гостеприимства. Упрям нарочито медленно одернул рубаху и спросил:
– Куда идти-то? Чем кричать, лучше дело говори.
– Куда-куда… в светлицу, конечно, там укажут, – ответил отрок уже не задиристо, явно думая о чем-то другом.
Упрям поднялся по резному крыльцу, отворил дверь и шагнул в терем. В передней дожидались чего-то пять или шесть гридней.
– Доброго здоровья, служивые, – обратился к ним ученик чародея.
– Добро и тебе, – ответил ближайший, – Чего надобно, малый?
– Меня князь ждет.
– Тебя? – недоверчиво хмыкнул гридень. – И кто же ты таков?
– Это парень чародея Наума. – сказал другой. – Упрямом его кличут.
– Вот как… Впустить, что ли?
– Конечно, чародей без дела не пошлет. Что, малый, как нынче здоровье Наума?
– Не жалуется, – ответил Упрям, слегка подивившись вопросу: кому же и быть здоровым, как не чародею? То есть, конечно, хвори никого не минуют, но для своих девяноста шести Наум был вполне крепок.
– Как тебя, малый, Упрям? – переспросил первый гридень. – Ну а я Прыгун. Идем, провожу.
Он провел Упряма по всходу наверх, до нужной светлицы, и толкнул тяжелую дубовую дверь:
– Князь-батюшка, отрок чародеев, Упрям, к тебе явился.
* * *
Наглый мальчишка оказался еще и обманщиком: князь Упряма не ждал. Разговор в светлице замер на полуслове.
Разговор? Да нет, тут уже не разговор, перебранка кипела…
Застыли два боярина, готовые вцепиться друг другу в бороды, застыла неприятная усмешка на лице чужеземного вельможи чуть поодаль от них, застыла в воздухе княжья длань, воздетая, надо думать, для наведения порядка. Прыгун, поняв, что вместе с учеником чародея его занесло сюда в наименее подходящий миг, испарился.
По всей видимости, накал страстей в светлице достиг уже того предела, за которым человек перестает быть похожим на себя. Появление постороннего резко охладило всех – люди как-то разом смутились, притихли, и, хоть Упрям стоял перед князем красный как рак, у того и мысли не возникло выгнать не вовремя возникшего юнца.