Третья ракета - стр. 19

Хлопцы тоже забеспокоились, притихли и садятся на бруствере, как всегда в предчувствии беды, поближе друг к Другу. Теперь все мы добреем и как будто взрослеем. Лешка Задорожный и тот кажется в эту минуту вовсе не плохим парнем. Сразу отступает в прошлое все, что полчаса назад отравляло жизнь. Теперь мы чувствуем, что главное в нашей судьбе – завтрашнее испытание, и это незримой силой сплачивает нас.

– Ему-то что! – зло говорит Задорожный. – Ему лишь бы приказать, а мы тут свои головы положим по-дурацки.

– Зачем так говоришь? Нехорошо говоришь! – отзывается из темноты Попов.

– Мы приданы пехоте… Должны стрелять…

– Ерунда! Приданы не проданы, а будешь выполнять все, что им вздумается, так и неделю головы не проносишь. А до Берлина еще вон сколько! Махать да махать!

– Почему не проносишь? В голове мозги есть – проносишь. Нет мозгов – потеряешь! – убежденно говорит Попов.

Лукьянов, кутаясь в шинель, задумчиво произносит:

– Что же поделаешь? Приказ есть приказ! Надо.

Задорожного, однако, не переубеждают никакие доводы, он поворачивается к Лукьянову и злобно возражает:

– Хе, приказ! Если приказ правильный, так я нутром его понимаю. А если нет, так ты мне ничем не докажешь, как ни крути.

Конец ознакомительного фрагмента.