Третий брат - стр. 26
– Они, – обращаясь к Софье Ивановне, латышка говорила надменно и грубо, – не знают даже простых правил приличия. Они ничему не учились в школе и не уважают родителей!
– Полегче, тётенька, – Рыбакова старалась остановить латышку до прихода мужа, чтобы не испытывать его терпение, – сейчас вернётся муж, он может услышать и… тогда не могу за него поручиться!
– Они, – не слушая и не глядя в сторону Рыбаковой, продолжала хозяйка, наступая на неё всем своим телом, – они думают, что все должны за ними убирать, мыть и стирать!
– Да что вы такое говорите! – не выдержала Софья Ивановна и, вспыхнув, громко добавила: – Да разве вас о чём-то просили?! Уж скорей бы нам уехать отсюда!
– Вот именно, давайте к себе в город, где можно ничего не делать – не убирать за собой со стола и не мыть посуду…
– Тише, прошу вас, муж вернулся!
Алексей Петрович уже был в сенях, разулся и, сняв свой плащ-палатку, отряхивал с него капли дождя. Спустя пару минут он зашёл в дом. Женщины замолчали, но мрачная туча, казалось, так и зависла между ними. Пока латышка не открыла рот, они стояли друг напротив друга, словно боксёры на ринге. Долго это не могло продолжаться, Рыбаков уже начал догадываться – что-то здесь не так, и в недоумении поглядывал на обеих женщин.
Надо сказать, что хозяйка не переносила неловких положений, когда она не могла понять, чего от неё ждут и что вообще дальше будет. Ей казалось, что всё это ставит её в дурацкое положение, и оттого латышка была способна совершить всё что угодно. Действительно, спустя пару мгновений разразилась настоящая гроза, да такая, что в здешних местах и не припомнят. В смысле последствий…
– И они, приезжие, мне будут что-то ещё говорить! – На Рыбакова грубые слова хозяйки подействовали, словно удар под дых. Он задышал тяжело и нервно.
– Алексей, ты сегодня раньше, – Софья Ивановна пыталась отвести беду, – что-нибудь особенное было?
– Да-да, – не давая ответить, продолжала разошедшаяся латышка, – они приезжие, а ведут себя так, будто хозяева…
– Что тут у вас произошло, Софья? – Рыбаков пристально посмотрел на жену, которая уже не могла скрыть прежних эмоций. – Кажется, нами здесь недовольны?!
– Кто будет доволен, если она такая… н-не-порядочная, прямо неряха, ну-у-у… как шлю-у-ха! – латышка уставилась на Рыбакова, который уже почти не владел собой.
Он очень любил свою жену, и последние слова резанули его прямо по сердцу. Словно наждаком проехались по его мягким тканям, вместе с кровью вырывая куски плоти. На их месте образовались раны, которым ещё долго-долго заживать, и пройдёт ли всё, никто не знает. Наполняясь сочными каплями бурой крови, готовой брызнуть в разные стороны, сердце сжалось и замерло…