Третье поколение - стр. 1

Авторская редакция

Беляевский фонд поддержки и развития литературы

Год 77-й полета. 14 сентября по условному календарю корабля. Палуба E

Адриан Гор по прозвищу Кошмар таился в засаде и ждал. Самое трудное во время контрафактного перехода с палубы на палубу – это ожидание, тягучее и пресное, как желе на десерт в промке. Почти полная темнота, вязкий тепловатый воздух и протяжные скрежещущие звуки, будто корабль стонал от тянущих болей в переборках и жаловался Гору на свою незавидную участь.

Узкие ремонтные мостки, куда заполз Гор в ожидании грузового лифта, покачивались, леерное ограждение с одной стороны скалилось острыми зубьями обломков. За полгода, что миновали с предыдущей попытки прорыва, здесь ничего не изменилось, разве что сильнее стала сочиться вода. А еще кто-то говорит, что старое корыто прослужит тысячу лет! Да его и на сотню не хватит!

Когда ты заперт на своей палубе – учишься, работаешь, космишь с друзьями, тебя не покидает чувство тесноты. Но пробравшись в технологические помещения корабля, внезапно осознаешь, как огромен космический левиафан, как сложен и почти непостижим, а ты просто вредный жучок, ползущий под корой огромного древа. Адриан помнил, как умирала большая сосна в главном холле их палубы. Говорят, саженец посадил еще Первый Командор. А спилили ее во время первой отлучки Гора. Уходил – дерево еще пыталось жить. Вернулся – и взгляд уткнулся в незнакомую пустоту.

Надя говорила, что корабль похож на слоеный пирог, который положили на блюдо, а когда снимали со стола, к донышку прилип кусок непропеченного теста. Женское сравнение, но именно так на голограммах левиафан и выглядел – слои-палубы одна над другой, базис-платформа как блюдо, и под нею уродливый пузырь трюма. Верх и низ, конечно же, условные, как и всё на корабле.

Лежать было неудобно – острые ребра настила впивались в тощее тело, Адриан выпустил перчатку из обшлага комбеза, чтобы не исцарапать ладонь. Сверху капала тепловатая вонючая вода, прямо на плечо, рукав пропитался насквозь, капли то и дело срывались с согнутого локтя вниз. Воздух здесь был мутен и пропитан пылью. В полутьме можно было угадать черные стойки застывшего в нелепом поклоне крана, заросшие столетней грязью переборки, на фоне которых кишка транспортного туннеля напоминала огромного прозрачного червя, излучающего мутный свет. Поверх слоя грязи топорщились кустики сероватых лишайников – жизнь, какой бы она ни была, скорчив гримасу превосходства, одолевала мертвечину.

«Дно тебя ждет!» – начертал неизвестный размашистыми синими буквами на плите, что уже не первый час маячила у Гора перед глазами. Буквы еще немного светились, и, если приглядеться, можно было угадать абрис белого черепа вместо подписи. Плита уходила вверх, в темноту, откуда свешивались истрепанные кабели транспортного лифта. Скорее всего, картинку оставил нарушитель, дерзнувший, как и Гор, пренебречь запретом на переход с одной палубы на другую.

Для Адриана ожидание было невыносимым вдвойне, вся его лихорадочная, верткая, взрывная натура противилась неподвижности. Он гримасничал, строил в темноту коридора рожи и старался думать о том, что его ждет на палубе C, куда он теперь стремился. Согласно схеме корабля там располагались научная база биотехнологов, опытные оранжереи и лицей для третичников. По своему опыту Кошмар знал, что старые схемы лгут. 77 лет – долгий срок. Корабль латали, ремонтировали, перекраивали. Оставалась надежда, что именно с сишной палубы, как прежде, должен существовать выход в надбиблиотеку, а это означало – доступ к архиву информпакетов, присланных вдогонку кораблю с Земли. Что там, в библиотеке, – трудно даже представить, от одного предвкушения кружилась голова. Но без надбиблиотеки невозможно понять, как ускорить полет ковчега. Кошмар раздумывал над возможностью прыжка чуть ли не с самого рождения, во всяком случае, с той минуты, как узнал, что он родился и умрет на космическом корабле. Кое-что удалось откопать в корабельной Сети. Но не хватало данных, и все дерзкие проекты оставались только картинками в его жалком планшете. Иногда ему снилось, что он очутился в библиотеке, просматривает архив и находит подсказки, и он в самом деле находил их во сне, как будто в грезах сумел миновать перекрытия палуб и ступить в священное хранилище научных знаний. Там было просторно, светло и льдисто-холодно.