Травница для Белого Лиса - стр. 37
— Не могу, — не без труда произнёс Юки. — Это не просто, когда не сам обращаюсь.
— Как это, не сам? — не поняла я.
Лис понуро опустил голову.
Пока солнце повторно отвоёвывало своё место в небе, а игривый ветер разгонял ставшие пустыми облака, нас окружили маленькие белочки и лесные птицы. Я опустилась на корточки, внимательно слушая Юки. Говорить человечьим языком ему было всё сложнее. Однако он сумел объяснить, что дело в оберегах. Они заковывают его в звериной форме. Я с интересом расспрашивала Юки о том, почему он такой, но лис молчал. То ли не хотел отвечать, то ли настолько устал, что уже не мог.
Я опустила руку на его макушку. Погладила, радуясь тому, с каким наслаждением жмурился Юки от прикосновений.
— Тогда иди к себе и восстанавливайся, если я помочь не могу.
Я выжидательно глянула на лиса, но он лишь отрицательно мотнул острой мордашкой.
— Увидимся, когда тебе станет лучше. А я пока избавлюсь от оберегов, обещаю.
Юки — лис-оборотень благодарно согнул передние лапы в необычном поклоне. Пружинистым шагом он убежал в лес, шустро петляя между деревьев и прячась в снегу. Я какое-то время постояла на месте, прежде чем пойти домой.
С одной стороны, Юки не человек, и мне должно быть страшно. С другой стороны, я знала, что он добрый. С Юки дружила бабушка, мистер Крауз доверял этому юноше. Знает ли он, что белокурый любитель белой шубки не человек? Бабушка, решила я, знала. Не просто же так, когда матушка читала мне с Камиллой перед сном сказку о демоне Лисе, пожирающим невинных девочек, без разрешения сбежавших в лес, бабушка всегда бранилась и называла историю выдумкой. У неё имелась своя сказка про лиса-оборотня, в которой он выступал защитником леса, добрым, честным и немного наивным.
Мне многое предстояло обдумать и осмыслить, но для начала хотелось лишь вернуться домой. И испечь немного булочек.
Подходя, я заметила, что забыла закрыть за собой входную дверь.
В одиноком доме на деревянном столе развалилась кошка. Тонкие длинные лапы её лениво вытянулись, а глаза прищурились от удовольствия. Пушистая красавица, проникшая в опустевшее жилище, нашла для себя самое выгодное положение. Прямо под оконцем, выходившим на запад. И теперь она нежила свой раздувшийся живот под лучами предвесеннего солнца.
Алыми всполохами закатные блики окрашивали её и без того рыжую шёрстку. Кошка тихонько урчала. Хвост её, до того лежавший спокойно, напрягся и принялся отстукивать ровный ритм по деревянной поверхности. Острые уши приподнялись, вслушались. Казалось, пушистая вот-вот раскроет глаза и поднимется, но усталость победила. Кошка позволила подойти к себе. Она лишь лениво приоткрыла правый глаз и недовольно мяукнула, когда солнечный свет на мгновенье оказался загорожен.