Травля: со взрослыми согласовано. 40 реальных историй школьной травли - стр. 37
В какой-то момент классе в третьем один мальчик, Андрей, стал как-то странно себя проявлять. Он начал на всех нас стучать. У нас, как и у всех в детстве, была эта коалиция – дети против взрослых. Это нормальный процесс отделения детей от взрослого мира и осознания себя взрослыми, имеющими право на что-то. Написали, например, на доске какое-то матерное слово. Жвачку засунули в дверной замок. Никакого криминала. Легкая шалость. Все похихикали. А он шел и закладывал нас.
Поначалу его не особо и трогали. Впервые это ярко проявилось так. Был урок труда. Мы все что-то лепили, строили. А он выкрикнул: «А мы с папой это уже делали». Учительница его сразу назначила помощником. И тут Андрей превращается в директора школы. Начинает ходить по рядам, говорить: «У тебя криво, переделай». Мы все были изумлены. Он каждому из нас сказал какую-то гадость. Это, видимо, для класса стало последней каплей. Может быть, я запомнила этот случай как стартовый, а на самом деле его раньше мальчишки начали задирать. Но я скажу про свои личные чувства. С этого момента я четко начала отслеживать свое личное отношение к этому мальчику и заметила, что весь класс его шпыняет. Кто-то сильнее, кто-то слабее. Мальчишки, конечно, отрывались по полной. Девочки меньше, просто могли сказать: «Фу, отойди», «Ты – параша».
– Может быть, у него в семье что-то было не так и ему хотелось внимания?
– Мне сложно предполагать и прогнозировать, как это могло бы развиваться иначе. Ведь, повторюсь, мальчишки дергали друг друга постоянно. Приходил мальчик с гайморитом, у него висели зеленые сопли, над ним ржали. Но проходили сопли, проходил троллинг. Даже тех, кто считался хулиганами, я не могу назвать исчадиями ада. Но Андрей методично поступал одинаково. Такое ощущение, что сам себе враг был. Когда мы стали постарше и задумывали какие-то проказы, то уже знали, что Андрея надо исключить. Говорили: «Так, этого придурка заприте где-нибудь, чтобы он нас не видел и не слышал». Это говорил не какой-то хулиган-зачинщик, весь класс понимал, что, если мы решим что-то сделать, его надо изолировать. Мы его реально все ненавидели.
Он постоянно водил в школу родителей. Они устраивали нам выволочки. Несчастных этих хулиганов, которые его обижали, разумеется, таскали по педсоветам. Меня это особо не касалось. Я просто была наблюдателем. Но, честно говоря, я была в лагере тех, кто поддерживал эту травлю.
– А что учителя? Вот однажды его выделили на уроке труда, а дальше? Как они к этому относились?
– Этого я, к сожалению, не помню. Помню, что в старших классах учителя уже могли его спросить: «Андрей, ты моя правая рука, так помоги, расскажи, что произошло». Мы все понимали, что он на стороне учителей, что он сдаст нас. Мы ему не верили, не доверяли, никуда его не принимали. Он был изгоем. И сам для этого старался. Он с нами так на пинках и проучился до конца, всю школу. Ему и мел на стул сыпали, и котлету жеваную подсовывали.