Травля: со взрослыми согласовано. 40 реальных историй школьной травли - стр. 3
Сначала издательство разместило мою книгу в электронном формате без редактуры и обложки. Но даже в таком неотшлифованном виде она привлекла много отзывов. В основном люди писали о том, что с ними случилось подобное, поэтому так важно говорить о травле. Многие благодарили. А кто-то ругал. Нисколько не удивившись, я столкнулась с, извините за каламбур, травлей «Травли». Был ряд отзывов, обвиняющих меня в клевете. Истории моих героев назывались нереалистичными, нелогичными, притянутыми за уши в целях сгущения красок школьной жизни наших детей. Помню свою первую реакцию – возмущение. Я была готова к конструктивной критике моего слога, структуры изложения, но никак не к обвинениям во лжи. Как автор книги, я несу полную ответственность за абсолютную подлинность как минимум своей личной истории, а также за достоверное транслирование историй, поведанных мне другими. Однако, подумав, я поняла, что, во-первых, такие отзывы только подтверждают основные постулаты моей книги. Травлю многие до сих пор не признают, не считают проблемы детей значительными, многие даже видят это явление обязательной составляющей взросления, возмужания, накопления опыта взаимодействия и отражения атак. Во-вторых, многие истории в книге действительно настолько жуткие, что кажутся иррациональными. Читателю хочется читать про непонятное и необъяснимое, но в формате сказки. А когда реальность страшнее сказки, это рождает конспирологические версии про автора, желающего «хайпануть на модной теме», который просто сел и все придумал. Были также обвинения в выставлении нашей страны в нелицеприятном свете и вопросы ко мне, почему я не написала про травлю в Европе. Надо сказать, я пыталась там хоть что-то собрать. Посещая школы и изучая антибуллинговые программы в европейских школах, я искала ахиллесову пяту и ловила в коридорах русскоязычных детей. К своему родительскому счастью и писательской печали я слышала от этих детей, что главное, что им больше нравится в школе после переезда из России, – это именно климат, и то, как решаются конфликты. Я, наверное, могла бы копнуть глубже и поискать, но мне неинтересно про Европу. Мне интересно про мою родину и постсоветское пространство, с которым у нас до сих пор много общего. Мне хочется здесь кричать о проблеме травли, потому что здесь живут и учатся мои дети. Поэтому мои герои, даже если уже эмигрировали, все учились в советской / российской школе либо в школе соседних с нами стран – бывших социалистических республик.
Зачем я взялась за это? Сначала мне просто хотелось разобраться в «механизмах»: как запускается травля, как она охватывает детский коллектив, что чувствует жертва, как ведут себя окружающие, какой след оставляет буллинг в детской душе. Первым делом я собрала истории из «ближнего круга», а потом написала пост о книге в социальных сетях, и читатели принялись рассказывать о себе. Некоторые писали, по-видимому, желая хоть с кем-то поделиться болью, однако так и не решились дать интервью, сделать свои истории частью книги. Но многие пошли на это. И чем больше людей обращались ко мне, тем лучше я понимала, что уже во всем разобралась – ведь все истории похожи, а выводы очевидны. Но я уже не могла остановиться. Мне казалось, что я возвожу памятник неуслышанным детским слезам, невысказанным чувствам. Мне не хотелось никого пропустить. И даже если вам покажется, что в историях много одинакового, прочитайте их все. Думаю, это и есть миссия моей книги: показать, как буллинг начинается с попустительства авторитарного или равнодушного взрослого, и рассказать без сложных психологических терминов о том, что такое травля и как ее можно остановить.