Размер шрифта
-
+
Традиции & авангард. Выпуск № 4 - стр. 29
* * *
Седой бедой от неба до Саян
Мне голос твой из тишины сиял.
Такая затевалась заваруха,
Где жил потомок снега и славян
На древней смеси зрения и слуха.
Глотали рёбра пение стрелы,
Но шли в атаку русские тылы —
Всегда в песке и серые от глины.
И спали – от Таймыра до Тывы —
Ничейные, но братские могилы.
Я буду здесь, пока не отзвенел
Мне голос разнотравья и зверей:
Так жизнь свою о землю истрепали,
Кто с молоком монгольских матерей
Всосали дым над дикими степями.
* * *
По Енисею сплавляют лес и теряют брёвна.
Брёвна потом мужики вылавливают, из местных.
Какие-то топляки достигают моря,
Дальнейшая их судьба неизвестна.
Топляки – это те, что прошли и топор, и воду,
Самое прочное дерево, из железа.
И когда они вырываются на свободу,
Знаешь, что строит море из нашего леса?
Можно расти, всем берегом помня время:
То ледостав, то ледоход, то сплавы.
Лето, похожее на смолу, смородину и тайменя.
Зиму, срастившую этот берег и правый.
Мальчика, что пропал за тем перевалом.
Женщину, что утопла за тем порогом.
Если весной земляники бывает мало,
Значит, потом грибов уродится много.
Зверь не почешет спину, метнётся тенью,
Линия гор – то прямою, то непрямою.
Корни из нашей земли не выдернешь, только тело
Падает, падает и уплывает к морю.
* * *
Был город. И теперь он есть, конечно.
Там черемшу и первую черешню
На улицах с коробок продают.
Черешню-то теперь нельзя, наверно,
Но черемшу привозят из деревни
И всё-таки с коробок продают.
Был город. Я была. Фонтаны били,
Как водится, конечно, голубые.
И музыка, и музыка была.
(Я всё же это сделаю) – «наивно».
С тем городом любили мы взаимно,
И это первая любовь была.
Мне город был по сердцу и по росту.
Всё было просто. Или очень просто.
Крапивы проще, проще лопуха.
Мне город был на откуп и на милость,
И жизнь ещё совсем не говорилась,
Поскольку говорилась чепуха.
Дождь бил насквозь, он никогда не сеял.
И темнота тянулась с Енисея.
И воробьи гоняли голубей.
Садились звёзды на макушки сосен,
Там были лето, и зима, и осень,
А вот весну не помню, хоть убей.
А после было много, очень много,
Не жизнь, а бесконечная дорога.
Туда, сюда, куда ни занесёт.
Но город жил, ему какое дело,
Я улетела или прилетела.
И мне не вспоминалось это всё.
Я как походный нож его таскала
С собою от вокзала до вокзала.
От тишины до грома и креста.
Как первая строка стихотворенья,
Он стал мне навсегда – благословенье.
Он навсегда мне стал.
* * *
Рыбы, камни, ил и надо всеми —
Ледяные блики Енисея.
Серая тяжёлая вода,
Сколько жизней ты текла сюда?
Долгая сибирская вода.
И когда я пятернёю всею
Волосы трепала Енисею,
Волосы из памяти и льда,
Страница 29