Традиции & авангард. Выпуск № 3 - стр. 20
– Сквот, – прокричал вверх Вениамин. – Это самовольное заселение на покинутую или незанятую жилплощадь. У нас эта культура распространена не очень. Не так, как, скажем, в Европе, но свои прецеденты есть.
– Что за Поле чудес, блин! – сердится Евгений Борисович, выплёвывая снежинку.
– Не читали вы дело, не читали, – сетует Вениамин. – Вот вы думаете, наверное, что Озерцов наш просто так, видимо из личных анархистких убеждений отрезал свет в Чугунках. Что он, наверное, дочку Вяткина просто так похитил. Вот что я вам скажу. – Он останавливается, устремляет на старшего прямой, победительный взгляд. – Этот Вяткин – директор компании «СтройМарт», которые года три назад начали строить дом на Мартовской.
– Не вижу связи, – буркнул Евгений Борисович, хотя осознание собственной никчемности уже вплотную подобралось к его самооценке.
– Озерцов продал свою квартиру, – упоенно продолжал Вениамин. – Озерцов хотел расширить жилплощадь. Дочка была уже на подходе.
– Ну и?
– Смотрите, – тянет сквозь темные ветки крохотную руку Вениамин. – Смотрите туда.
Там, куда он показывает, стоит прямоугольный дом. Темные клетки окошек. Серые стены. Ровные темные горизонтали, отмеряющие этажи. «Семь? Семь», – отсчитал в воздухе пальцем тот, что повыше.
– Так при чем тут твой сквот? Его баба живет давно на съемной хате вместе с дочкой, сын в интернате.
– Потому что дом не достроен, – торжествующе шепчет Вениамин. – Когда стройка заглохла окончательно, а из проданной квартиры нужно было съезжать, наш Робин Гуд начал все гасить, а потом, как ты помнишь, вовсе пропал. Сам загасился.
– Думаешь, он живет здесь? – беспокойно спросил Евгений Борисович, пытаясь пробиться прищуренный взглядом сквозь помехи летящего снега.
Дом казался безжизненным и темным.
– Чем черт не шутит, – пожимает плечами Вениамин. – Там недавно бабки видели какое-то оживление, вот и проверим заодно сигнал от неравнодушных горожан… Плюс кто-то зацепился от электропередачи…
Пихает старшего товарища под локоть и беззвучно дергает рукой. Под его домашней вязаной варежкой на снегу отчетливо видна не заросшая ещё сугробом продольная отметина полозьев. И уверенно протоптанная тропинка змеится к забору у дома.
– За мной, – командует Евгений Борисович.
Выпускает из ноздрей клубистый пар.
– Ты тут не главный, – огрызается Венеамин, но все-таки послушно, хотя и медленно идет за напарником.
В темном доме морозно. Это, видно, должен быть холл. В пустой лифтовой шахте навалило снега, воздух гуляет в ней как в трубе. По углам стыдливо распихан мусор. «Как будто прибрался кто», – шепчет про себя Евгений Борисович. Вдоль стены, еле заметный, крадется черный толстый провод и выбегает в не зашитый дверью проем.