Традиции & авангард. Выпуск № 3 - стр. 19

Евгений Борисович прикипает к стулу. Вот оно! А еще не хотел сюда идти. Да надо было…

– …Он на каждом столбе висит, – продолжает женщина невозмутимо. – А эта женщина, выходит, его жена?

– Бывшая, – цедит сквозь зубы Евгений Борисович.

Бросив прощальный взгляд на персиковую стену с календарем, он шумно выходит из кабинета заведующей банка.

Нахмуренное треугольное лицо действительно смотрело на него с каждого столба.

Евгений Борисович бежал вдоль улицы от фонаря к фонарю, от одной копии Озерцова к другой, как по дорожке из хлебных крошек, ускоряя шаг. Пока не застал – квартал спустя – смешного невысокого брюнета с усиками, педантично прилеплявшего очередной листок к рекламному щитку. Поверх пожелтевших предложений с работой на дому и призывом взять мужа на час «особо опасный» Озерцов смотрелся на редкость органично.

– Что это на тебя нашло? – хмуро крикнул в спину коллеге Евгений Борисович, и Вениамин испуганно дернулся.

– А, это вы… – протянул он с напускным равнодушием. – Ищем вот. Вам ли, товарищ, не знать – пропавших людей ищут в день пропажи и в день рождения, а сегодня…

– Тринадцатое число, – прошептал участковый, – 13 В.

– А вы с чем ходите? – осведомился Вениамин, заглядывая в снимок. – Ах… Тоже с ним?

– Угу, – ответил Евгений, пряча фотографию в карман. Сейчас начнет клянчить.

Вениамин, вопреки ожиданиям, промолчал. Любовно пригладил ориентировку. Отошел на два шага – наклонив голову так и сяк, примерился, как художник к написанной картине. Цокнул языком:

– Ну-с, Евгений Борисович, я дальше пойду. Мне ещё до Мартовской дойти нужно.

Напарник замер.

В голосе выскочки не было ни мольбы, ни жалобы, зато откуда-то выперла гордость, чуть ли не самоупоение, и это казалось очень подозрительным.

– А зачем это вам, Вениамин Алексеевич, – вкрадчиво сказал (и сам удивился, что вспомнил отчество), – на Мартовскую?

Кончики усиков тревожно дернулись на ветру. Вениамин пожевал губами. Поправил теплую шапку на голове.

– А вот сразу видно, Евгений Борисович, что дело, которое вы так просили, вы изучили невнимательно. Плохо, прямо скажем.

Он медленно развернулся и бодро зашагал прочь по обледеневшему тротуару. Евгений Борисович, постояв пару секунд, рванул следом.

Скрип, скрип. Сапоги искусственной кожи оставляют две цепочки следов – большие, почти сорок пятого, и маленькие, почти сорок первого. Двое разнокалиберных полицейских углубляются в небольшой лесопарк, вставший плотной стеной вокруг темного дома.

– Слыхали ли вы, Евгений Борисович, что такое сквот?

– Скот? – поморщился Евгений Борисович. Ледяные крошки летели ему в глаза, заставляя морщиться и то и дело сбивать застывшую росу с ресниц. Он жалел, что не надел так же, как его коллега, форменную ушастую шапку, тормозящую снег на подлете к лицу. – Склад?