Традиции & Авангард. №3 (22) 2024 - стр. 6
Примите и проч., секретарь редакции журнала “Прапорец” Высоколобов».
Указанный Алексей Дормидонтович Лещёв от досады не выключил компьютер как положено, а вырвал его вилку из розетки и хорошенько пнул в бок системный блок. В комнате железно загудело. Лещёв бросился плашмя на диван, застеленный серыми простынями, и, кипя от горечи, стал вспоминать, как хорошо всё начиналось, какие дерзкие авансы сулила ему коварная русская литература…
Писателем Лёша Лещёв стал в семнадцать лет – и навеки.
Лёша жил скучной, размеренной жизнью мальчика из приличной семьи, пока не достиг сразу двух важных вех в жизни: семнадцатилетия и Крещения. День рождения Лёши совпадал с двунадесятым праздником, но шестнадцать лет подряд праздновать можно было только Лёшин день.
К семнадцатому дню рождения Лёши демонстрировать собственную религиозность стало не только можно, но и нужно. И дедушка Лёши Кащей решил отпраздновать рубежный возраст парня так, чтобы он по гроб жизни не забыл этот день.
Дедушка Кащей так и сказал:
– Устрою тебе, золоторотцу, праздник – по гроб жизни его не забудешь!.. Как и меня! А забудешь – прокляну! Из могилы!..
Дед решил показать внуку крещенские гулянья в деревне Нахреновке Голохреновского района Хренодёрской области. Из деревни Нахреновки дед Кащей Лещёв был родом. Здесь сохранилось родовое гнездо Лещёвых – старинная изба-пятистенка, поддерживаемая в непадающем состоянии родной сестрой деда, бобылкой после гибели мужа в Потьме, Иегудиной Толстолобиковой.
В областном центре Хренодёре жил дедов сын Дормидонт с семьёй, к которой принадлежал и Лёша. Тот был старшим ребёнком в семье с тремя чадами. Но дед Кащей из троих внуков выделял почему-то Лёшу. Любил его и наставлял на путь истинный, в том числе и костылём по макушке.
В Нахреновку на Крещение Лёша был снаряжён с помощью того же костыля и какой-то (неродной) матери. Ибо ответил деду на его настоятельное предложение, что Бога нет, значит, и Крещения не было, и отмечать нечего, а собственный праздник он лучше сам себе устроит с чуваками на хате у Банана.
Люди порой слепо сопротивляются воле судьбы. Старик обматерил на три круга Банана и всех приятелей внука, хату, день рождения, «шибко грамотных» преподавателей школы и лекторов общества «Знание» и силком запихнул Лёшу в электричку до Нахреновки. След от костыля на макушке быстро зарубцевался: на молодом организме заживает как на собаке.
В деревне Нахреновке Лёше неожиданно понравилось всё! Но больше всего – крещенские купания в речке Хренотечке.
– Нет, пойдёшь! Побежишь! – заявил суровый старец, нащупывая костыль возле табуретки, в ответ на юношеское нытьё про минус двадцать на улице. К счастью, речка Хренотечка струила мутные воды прямо за тёткиным огородом. Это летом. Зимой она стояла белым морозильником. Посреди морозильника была проломана прорубь с неправильными краями, и её окружали весёлые, разгорячённые сельчане. Прорубь не имела формы креста да и вообще никакой формы, и молитвы над нею не звучали, и окунание в купель сводилось к падению раскормленных тел с разбегу в полынью с похабным визгом. Туда и Лёшу запихнули – опять же, костылём. Побарахтавшись в ледяной воде и внезапно ощутив, что ему становится с каждой секундой теплее и приятнее, Лёша ощутил невероятный душевный подъём и чувство, что ему хочется петь – вот только слов песни он ещё не знал!