Традиции & Авангард. №3 (14) 2022 г. - стр. 2
Вдруг, будто для передышки, чтобы высохли глаза от разговоров о муже, она начала:
– А ты знаешь, что меня в детстве брат домогался?
– Как «домогался»?
– Да вот так. На ночь просил с ним в кровати остаться, – видите ли, ему страшно одному. И когда засыпали, руку свою на моё бедро клал.
– Что ты?! Но до дела не дошло, нет? Ты родителям не говорила?
– Вроде не дошло. Да не говорят дети о таком родителям. И ты знаешь мою маму, я ей боялась сказать, что живот болит.
А может, было что-то страшнее, чем помнила Женя. И она это вдруг вспомнила и утопилась. Женин брат стоял ко мне спиной. Когда он поворачивал голову, я пыталась найти ответ в его лице: раскаивается или нет? Когда мы были маленькие, он нам с Женей кидал монетки с балкона, а мы носились и подбирали. А потом, счастливые, бежали за мороженым. Может, и в этом есть что-то плохое? Женя бы сказала, она многое могла объяснить, хотя и странным образом.
Как, например, она объясняла про себя. Подвела меня тогда к туалетному столику, на нём стояли фигурки русалок.
– Русалка – это не сказка, а реальная болезнь души, – сказала она. – И Лёша правильно сделал, что ушёл: я не умею любить по-человечески, я мужчин зазываю и убиваю. И родить не могу, потому что вместо матки и ног – хвост. Секса у нас три года не было. Из-за меня. Вот и подыскал шалаву, пятнадцать лет наших отношений засунул ей в дыру.
Её весь вечер бросало от самобичевания к злости.
Про Наташу рассказала не сразу, почти перед моим уходом. Мы вяло обсуждали планы на ближайший год, как вдруг она оживилась, будто вспомнила хороший анекдот. Я уже обрадовалась, что заканчиваем на хорошей ноте, а тут такие подробности.
– Помнишь Наташу с Крыма? Тренера? Так вот, она в длинных шортах ходила до колен, и ноги у неё были как будто мужские, накачанные. С крепкими коленями. Когда я у неё ночевала – ты ведь знаешь, должна знать: мы спали вместе. Так вот, самое главное. Она как-то репетировала у зеркала перед сном, а я не выдержала, слезла с кровати, на четвереньках подползла и впилась ртом в эти колени. И вот тогда я только почувствовала: да, я животное, я человек, слава богу! На следующий вечер пыталась повторить, а уже не то…
Разошёлся ветер, песок с могильных газонов неприятно колол кожу. Её мама сказала, что пора ехать домой, на поминки. На полпути она остановилась, схватила ладонями лицо сына и умоляюще сказала: «Сыночек». Сжала его в объятиях, как безвольную мягкую игрушку, и долго не отпускала.
Лёша остался у могилы. Я сказала, что у меня поезд и что тоже побуду немного здесь. Пока мы оба молчали, я нашла Наташу в соцсетях и написала, что сегодня хороним Женю на Акуловском кладбище: утонула в речке у дома. Она тут же ответила: «Мои соболезнования. Это большое горе, совсем молодая».