Тостуемый пьет до дна - стр. 32

Сестры забрали ноты, и пошли к выходу – стройные, длинноногие, гордые.

– Темпераментная синьорита, – улыбнулся нам портье.

В вестибюле кроме нас и портье со швейцаром никого не было.

«Расисто» понял и Андрей.

– Гия, скажи, пусть они слова оставят, я п-п-попробую… – он был очень взволнован, а когда Андрей волнуется, ему трудно говорить.

– Синьора Вивьен! – позвал я.

Девушки остановились. Я подошел, взял у них слова и записал на них телефон, по которому можно было их найти, если у нас что-нибудь получится. А Андрей попросил Лолу что-нибудь пропеть, чтобы он понял, в какой тональности писать. Лола хмыкнула, засунула руки в карманы джинсов и запела низким контральто «Стрейнджес ин зе найт». Пропела куплет и спросила:

– Понял тональность?

– Вы прекрасно поете, – сказал Андрей.

– Мы это и без тебя знаем, – сказала Лола.

И сестры ушли.

– Ей действительно нужна хорошая песня, – вздохнул Андрей.

– Вот и напиши.

И я спросил у портье, можно ли воспользоваться пианино в ресторане, пока там никого нет.

– Зачем вам ресторан? Синьор Луиджи велел, если понадобится инструмент, открыть для вас зал «Карузо».

Портье взял ключ и отвел нас в небольшой полукруглый зал, где стояли кресла, белый рояль, а на стене висела медная дощечка: «В этом зале в 1919 году пел Энрико Карузо».

Андрей сел за рояль, а я пошел спать.

Вечером меня разбудил Валера и спросил, не знаю ли я, где Петров. Я сказал: «Думаю, что знаю».

И не ошибся. Андрей все еще сидел в зале Карузо за белым роялем.

– У тебя совесть есть? – возмутился Валера. – Человек первый раз в Италии, а ты его усадил в гостинице на целый день!

– Гия Канчели всегда говорит, что Данелия садист и тиран, – наябедничал Андрей.

– Значит, он разбирается в людях. Ладно, пойду, скажу Сизову, что великий Андрей Петров жив, здоров и уже вовсю вкалывает.

Валера ушел.

– Послушай, что получилось, – Андрей сыграл и пропел, читая слова по бумажке. (Поет Андрей Петров – прости меня, Андрюша – не очень.)

– Ну, что?

– Замечательно! После Энрико Карузо в этом зале вряд ли кто-нибудь пел лучше!

– Я спрашиваю, как мелодия?

– Неплохо. Но я бы еще поискал. (Фраза, которую я произношу всегда.)

– Ну не успею я! Не напишу я за пять минут шлягер!

– Дай-ка слова. – Я посмотрел текст, и, благо, итальянский читается, как пишется, вспомнил:

– Ты куда-нибудь вставил вальс, который мы выкинули из фильма «Тридцать три»?

К фильму «Тридцать три» Андрей написал вальс, мелодичный, нежный. Но, сколько я его ни пытался вставить в фильм, он никак не сочетался с тем, что происходило на экране.

– Кажется, нет.