Топливо твоих кошмаров - стр. 7
– Чего разорался?
– Простите, пожалуйста, – затараторил я, пытаясь судорожно выдумать какой-нибудь повод, чтобы попасть в квартиру, спрятаться от неизвестного ужаса шлеп-шлепающего по лестничной клетке этажом ниже, – Один из ваших соседей ведет себя неадекватно, я опасаюсь за свою жизнь, могу я спрятаться в вашей квартире ненадолго, или позвонить в полицию, мне…
– Ну проходи, – женщина откатилась в сторону, словно валун, закрывающий проход в пещеру. Валун в неприлично коротком халате в цветочек, из-под которого торчали покрытые трещинами варикозных вен целлюлитные колонны, упиравшиеся в серый грязный линолеум стоптанными, неестественно миниатюрными тапочками.
– Разувайся и топай на кухню! – прогремела женщина, уходя куда-то вглубь квартиры.
Хлопнув дверью – ничуть не менее порченой и с внутренней стороны – я, наконец, огляделся. Помещение удивительным образом казалось одновременно пустым и захламленным – огромный шкаф без дверей заставлял идти через прихожую боком. В нем беспорядочно висели какие-то разномастные шмотки, резвилась моль, а на дне гордо, словно напоказ, блестела пузатыми боками батарея пустых бутылок. Не без брезгливости я снял свои серые от пыли после похода через пустырь кроссовки и мгновенно прилип к полу.
Кое-где пузырящийся линолеум был прорван вздыбившейся паркетной доской. За одну из таких я зацепился носком, почти с суеверным ужасом осознав, что получил занозу в этом мерзком паноптикуме. Осторожно переступив торчащую теперь почти вертикально острую щепку, я уже предположил было, что не так страшен был неведомый жилец на втором этаже по сравнению с этим гадюшником. По правую руку от меня находилась исцарапанная дверь, сделанная будто из заборных досок. Ручки не было, поэтому она была «заперта» на какую-то замызганную косынку, привязанную к торчащему в дверном косяке гвоздю. Из-за досок до меня доносилось какое-то тяжелое сопение и ритмичный скрип панцирной кровати. Осторожно, чтобы не быть застуканным, я, повинуясь какому-то иррациональному любопытству, нагнулся и заглянул в отверстие, через которое была вдета косынка. В комнате царил мрак, ничего нельзя было разглядеть, и лишь в углу помещения угадывалось какое-то грузное копошение чего-то крупного и… Сложно было передать это ощущение, но я тут же почувствовал, что уши мои горят, а щеки стали пунцовыми – столь первобытной и животной была эта возня в темноте.
– Ты чего там застыл? – раздался недовольный голос хозяйки.
Зайдя в кухню, я еле удержался от того, чтобы зажать нос. На грязной, покрытой разводами гари газовой плите стояла мятая кастрюля с облезлой эмалью. Запах явно шел оттуда – чудовищная смесь лука, гнили и дерьма. Вся кухня являла собой упадочное зрелище – битый заляпанный кафель, изрезанная ножом столешница, ржавая раковина с каким-то мусором, сваленным внутрь. С потолка свисали несколько клейких лент с обильно налипшими на них мушиными трупиками, вокруг вились еще живые собратья.