Тоннель - стр. 17
В зале меня встретило красивое озеро из стружек и опилок. После полировки рисунок древесины проступил более отчетливо, блеск в последних лучах заходящего солнца. Я даже ощутила легкое благоговение. Эта комната будила во мне желание купить хрустальную люстру, чего мы, конечно, не могли себе позволить. Часть оконных стекол все еще была покрыта мазонитом. Сами окна тянулись почти от пола и до потолка – двойные двери веранды, выходящие на круглую каменную террасу с видом на реку. Ведущая на верхний этаж лестница, немыслимо широкая, из тех, что можно увидеть в кино, поражала своим великолепием. Мне нравилось сидеть здесь и представлять гостей, которые снуют вокруг с бокалами шампанского, фортепьянную музыку, а за окнами садится солнце, и все погружается во тьму.
Выпитое вино оставило после себя привкус чего-то прогорклого и тяжесть в голове. Ну и что с того, если я сболтнула немного лишнего приезжей иностранке, которую я встретила в баре?
Даниелю нужно время, вот и все. Тишина. Спокойствие. Ведь для него все было иначе – вот в чем дело. Большая часть его внутреннего «я» была связана с работой, и это неудивительно. Ведь он занимался невероятно важным делом. Издавать школьные учебники, источники знаний для будущих поколений, – что может быть лучше? И все же я спрашивала себя, что было хуже для Даниеля – потеря самой работы или то, что он был выпускающим редактором.
Просто оставайся собой, пыталась утешить его я, тебе не повезло, такое со всяким может случиться, но Даниель предпочитал не говорить об этом или, как он однажды выразился, когда я попробовала заикнуться на эту тему, – «нечего тащить с собой сюда это дерьмо».
В старом дереве что-то поскрипывало, постукивало. Я подумала, что это сам дом издает такие звуки, дерево то разбухает, то ссыхается, или, может, что-нибудь отошло и теперь болтается на ветру. Но больше похоже на стук в дверь. Звук исходил от большой входной двери рядом с залом, где располагался помпезный холл с желтыми и красными витражными стеклами, сквозь которые нельзя было ничего разглядеть. Я решила, что это Даниель забыл дома ключи и, напрасно прождав возле двери черного хода и сообразив, что я не слышу стука, направился к парадным дверям. Я открыла заевший замок и толчком распахнула дверь.
На пороге стоял старик, который при виде меня снял с головы кепку. Выше меня ростом и прямой, как палка, застегнутая под самое горло рубашка и коричневая кофта. Стоптанные башмаки.
– Guten Abend, – произнес он, – прошу прощения. Надеюсь, я не помешал.
Старик говорил по-немецки. Произношение у него было необычным, но я его прекрасно понимала, возможно, потому, что говорил он медленно. Казалось, он раздумывает над каждым словом. Я объяснила ему, что обычно мы не пользуемся парадным входом, вот почему я так долго не открывала.