Только ты - стр. 8

В огромной комнате сильно пахнет сигаретным дымом, каким-то мускусно-древесным мужским парфюмом и кисловато – вином. А ещё здесь довольно холодно. Впечатление, будто из-за угла дует. Оторопев я осмысливаю всё это и у меня возникают большие сомнения на тему того, чтобы здесь остаться на ночь – это очень непохоже на то, что я ожидала. Но любопытство делает своё дело и снова слыша голос Данилы, я выглядываю из-за стеллажа с книгами.

То, что я вижу – ввергает меня в шок. Мне разом становится страшно. Так страшно, что я, не в силах пошевелиться, будто прирастаю ногами к полу.

Апартаменты огромны. Единое пространство с кухонной зоной, зоной для отдыха и спальней в нише. Панорамные окна, за которым сверкает в тёмном небе ночной город, высятся от самого пола до высоченных потолков. Одно из окон разбито – края осколков поблескивают в свете нескольких бра. Напротив этой дыры, у самого края, стоит явно пьяный Данила в расстёгнутой белой сорочке с длинными рукавами, чёрных брюках-лодочках и сверкающих чёрных туфлях. На мускулистой груди, воротнике сорочки и одном из её рукавов виднеются бурые пятна крови. Кровь явно засохшая, а на лице пьяно ухмыляющегося Данилы её нет и следа, хотя нижняя губа явно припухла и виднеется ссадина на правой скуле. В руке у Данилы каминная кочерга. Он со звенящим грохотом отбрасывает её в сторону и глухо произносит:

- Привет.

Я сглатываю и не знаю, что ответить. В голове только какое-то мельтешение мыслей.

- Что случилось? – тихо спрашиваю я.

Чуть улыбаясь, Данила подмигивает мне. В этом подмигивании нет ничего забавного, оно какое-то обречённое и от этого становится жутко. Данила перестаёт улыбаться, трогает пальцами разбитую губу, вздыхает и делает маленький шаг назад, к дыре в огромном окне. Сантиметров десять-пятнадцать. Встаёт на самый край… А затем разводит в стороны чуть согнутые в локтях руки, и я с ужасом понимаю, что он собирается опрокинуться навзничь. Рухнуть спиной вперёд, в эту дыру.

Едва не задохнувшись от охватившей меня паники, я медленно качаю головой и робким жестом прошу его этого не делать. Губы мои только беззвучно шевелятся, я не нахожу в себе сил что-либо сказать, и думаю только о том, как бы не спровоцировать это падение. Ничего путного не приходит мне в голову – я не умею общаться с суицидниками, а передо мной – несомненно потенциальный самоубийца.

Данила, видя мой жест, горько усмехается, грозит мне пальцем и тоже качает головой. Вздыхает и тихо говорит:

- Прости, что так получилось… Не будет у нас с тобой классного секса, Миланка… Ни сегодня, ни вообще…