Только (не) мы - стр. 81
Приближающуюся зиму я решила встречать в полной боевой готовности, не поддаваясь хандре и огромному желанию спать по двадцать часов в сутки. Я давала себе высыпаться вволю, но при этом день проводила активно: я снова много писала, писала даже больше, чем в весенний и летний период, когда Тони ещё появлялся. Теперь мне не нужно было отвлекаться и на эти короткие встречи. В моём распоряжении было столько часов и минут, сколько вмещало в себя время целиком — целиком моё, ничем ненарушаемое.
Иногда я не выходила из дома всю неделю: сидела за ноутбуком, пила чай, писала, забывала принять ванну и поесть, потому что не могла оторваться от текста. Потом вдруг просыпалась часов в шесть утра из-за того, что начинало ломить спину, когда я засыпала прямо за столом, положив голову рядом с клавиатурой и обдумывая какое-то важное слово. В моём браузере появились десятки новых вкладок, на рабочем диске — десятки новых папок, в почте — сотни новых писем. Мне писали из редакций журналов, писали из издательства, писали люди, прочитавшие мои книги. Переписки тоже отнимали много времени, но я скрупулёзно отвечала на каждое послание. Так пролетали дни один за другим.
Обычно по воскресеньям я навещала маму, и уезжала от неё непременно с банкой квашенной капусты, коробкой холодца и толстой медовой коврижкой, которую мама умела готовить даже с закрытыми глазами.
— Как планируешь встретить Новый Год? — спросила мама в одну из наших встреч.
— Пока не думала, — ответила я. — До Нового Года ещё месяц.
— Да, конечно, — не стала давить мама, всегда умевшая быть деликатной в общении со мной.
22. Глава 9 (Ч.3)
Особенно это стало заметно после моего развода. Мама пережила потрясение, кажется, ещё более тяжёлое, чем я. Конечно, мне пришлось несладко, но на фоне последующих событий те переживания поблекли и потеряли былое значение. Мне уже трудно было вспомнить, сравнить, скучала ли я тогда по Максу или же самым жестоким испытанием оказалось принятие его измены — фактически роспись в его нелюбви ко мне. Но для мамы всё оставалось живым по сей день. Я не рассказывала ей о Тони, боялась, и думаю, правильно сделала. По крайней мере, теперь мою бледность и измождённость можно было списать не на терзания о Тони, а на загруженность работой.
Но мама всё равно додумала по-своему.
— Если не станешь, как в прошлом году, праздновать с подругами, приезжай ко мне, — предложила мама. — Всё-таки Новый Год — семейный праздник. И раз уж вы так и не помирились с Максом…
— Мама, — строго сказала я, — мы не можем и никогда не могли помириться с Максом. О нём давно пора забыть.