Точка вымирания - стр. 17
– Я думала, ты сегодня на дежурстве.
– Я бы должен, – ответил он, проходя на кухню, – но, Эм, там творится полное безумие. Я не смог и на десять миль[6] отъехать от участка. Все бегут из Манхэттена и из города. Дороги забиты, люди сходят с ума. – Он подошел к раковине, взял из стенного шкафчика стакан, до краев наполнил его и продолжал: – Я пытался дозвониться до капитана, – Натан глотнул воды, – но все линии заняты. Я подумал, что надо бы посмотреть, как ты, и отсидеться у тебя пару часов, пока на дорогах не станет посвободнее. А потом я поеду.
Несколько минут ушло на обмен информацией. Натан видел тот же выпуск новостей, что и Эмили, и больше ничего не знал.
– Как ты думаешь, насколько все будет плохо? – наконец спросила Эмили, стараясь, чтоб ее голос не дрожал от угнездившегося где-то в желудке ужаса.
– Если честно, Эм, я не знаю. Но, блин, ты же видела красный дождь? Я собрался выйти из дому, и тут он начался, хотя не было ни туч, ни облаков. Ты же репортер, как ты это объяснишь?
Конечно, у нее не было никаких объяснений. Эмили видела ровно то же самое, что и ее бойфренд, и тоже понятия не имела, как дождь мог литься с безоблачных небес.
– Не могу, – наконец сказала она и подошла к Натану. – Я знаю только одно: я рада, что ты тут, со мной. – Она ухватилась за лацканы его тужурки, притянула любимого к себе и снова поцеловала.
Уже разжав пальцы, Эмили вдруг почувствовала под ними какую-то влагу. Она перевела взгляд на руки и ахнула, чувствуя, как мир сужается, и в нем остается лишь одна-единственная вещь – кончики ее собственных пальцев, выпачканные красным.
– О, – не веря своим глазам, сказала она, а потом, когда до нее окончательно дошло, рявкнула: – Вот дерьмо, – развернулась, бросилась к шкафчику под раковиной и выхватила из него бутылку отбеливателя «Клорокс». – Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! – шептала она непослушными от страха губами, затыкая слив пробкой, открывая литровую бутылку отбеливателя и опрокидывая ее в раковину. Потом, отшвырнув бутылку, девушка погрузила руки в отбеливатель. Она считала секунды: «Миссисипи раз, Миссисипи два, Миссисипи три…»
Только продержав руки в отбеливателе тридцать секунд, она вытащила их из раковины, но тут же схватила губку и принялась яростно оттирать остатки красных пятен.
Этого просто не может быть, думала она. Неужели после всех ее предосторожностей, после того как она целый день всячески избегала любых контактов с этим гребанным красным дождем, она влипла из-за такой примитивной штуки, как желание поцеловать бойфренда?
И где тогда, спрашивается, эта сраная справедливость?