Тьма за плечами - стр. 19
– Они правдивые. Ты думаешь, они на пустом месте, возникают? Ни фига. Их не выдумывают, их видят, чуют, переживают, а потом делятся. Вот потом уже врут и приукрашивают, кто как может. Но только потом, а сейчас я… я все же расскажу тебе, что случилось. А ты сам решай, что будешь делать, проклянешь меня и уйдешь или…, – голос стих. Тимофей долго ждал продолжения, но его все не случилось.
– Ты о чем уже?
– О себе, – нехотя произнесла она. – О тебе. Я же вижу, ты меня пытаешься поймать, будто кошка мышь.
– Я… мне очень хочется обнять тебя. Прости, если это…
– Это больно, да. Но больше оттого, что сейчас ты этого сделать не сможешь даже вечером. Я ослабла, – и тут же: – Понимаешь, я уже не та Мина, которую ты мог бы знать. Я изменилась. И да, я не ведьма, – она попыталась пошутить, но не вышло. Голос оставался смурным. Внутри нее что-то поломалось будто. Мина устало вздохнула.
– Даже не знаю, с чего и как начать. Боюсь, испугаю. Я ведь не просто так, я успела привязаться к тебе.
– Я тоже, Мина. Ты просто скажи…
– Ты думаешь, поймешь? Нет, не говори ничего. Я расскажу. Помнишь, я говорила про родителей, конечно, ты и обниматься лезешь не только потому, что не поймешь, где я или вдруг что-то ко мне ощутил. Из-за них, верно? Это ведь так нормально.
– Я не хотел тебя потревожить, но…
– Да, нормально. Вот только девочка, с которой ты говоришь, не выжила. Родители затюкали меня, я к селянам обращалась, они на меня глаза только таращили, к участковому ходила, тот тоже не верил. Мол, засранка, устраивает поклеп – хорошие люди, всегда на виду, всегда их в пример ставят. А она, приживалка, лишь бы подгадить. Наслушается радио или газет начитается и на тебе. Тогда в газетах о подобном много чего писали. Народ правда, не верил, думал, что со мной было, брехня все, сказки. А сказки они в другом. Я… я тогда, после одного раза, разругалась с ними, сказала, что все равно сбегу, что… да много чего. Отчим тогда решил запереть в погребе, а я вывернулась и убежала – на болота. И больше меня никто не видел.
Несколько минут оба молчали. Тимофей не знал, что ответить, как сказать, в голове уже ничего не складывалось, кроме одного – простого, незамысловатого вопроса, на который у него уже собрался в мыслях ответ. Требовалось лишь подтверждение.
– Так ты… ты здесь жила?
– В соседнем доме. Нет, не в том, откуда черепица, другом, я его сожгла напрочь потом. Чтоб ничего и никогда. Разве вещи кой-какие свои вытащила, а потом сожгла.
Она замолчала. Новое прикосновение к голове, едва ощутимое. Ветерок прогулялся. Тимофей оглянулся по сторонам, будто мог увидеть воплощение своего ощущения. Но слышал только шорох ветвей в палисаде.