Тьма императора. Часть первая - стр. 63
«Адриан наверняка клюнет, — подумал Арен и с удивлением ощутил, как его кольнула злость. — И предупреждать, чтобы не лез, бесполезно — больше всего на свете он любит нарушать запреты».
Впрочем, Арен не считал племянника серьезной проблемой, он всегда мог справиться с ним — так или иначе. Поэтому быстро выкинул Адриана из головы.
После ужина император пару часов провел с женой и детьми в детской, читая им книги. Потом Виктория отправилась укладывать наследников спать, а Арен, взглянув на часы, вдруг вспомнил, что обещал Софии вечером зайти. Конечно, она не обидится, если он этого не сделает — но все же. Да и вряд ли девушка спит — всего-то десять минут одиннадцатого.
София действительно не спала. Когда он перешагнул решетку камина, оставив позади пламя, она сидела за столом возле окна спиной к нему и что-то рисовала на листе бумаги.
Арен подошел ближе. София еще не переодевалась — по-прежнему оставалась в платье, в котором он видел ее утром — но ее рыжие волосы, днем обычно заплетенные в тугую косу или убранные в пучок, были распущены и струились по плечам и спине, как огонь.
Захотелось дотронуться, и желание это было таким настойчивым, что Арен, нахмурившись, мотнул головой, отгоняя его от себя. Чтобы отвлечься, взглянул на рисунок — и замер.
Маленькая аньян рисовала его жену. В рабочем костюме, среди пышущих яркими красками растений оранжереи. София рисовала какими-то мелками — кажется, это называется «пастель» — растирая их пальцами по бумаге, и под этими пальцами расцветало чудо.
Виктория была словно живая. И не просто живая — Арен знал это выражение ее лица очень хорошо. Именно так выглядела его жена, когда была чем-то увлечена. Когда рассказывала о работе или о выходках их детей. Безумно красивое одухотворенное лицо с блестящими от радости и энтузиазма глазами.
— У вас талант, Софи.
Негромкий вздох — и мелок выпал из рук девушки. Только в этот миг Арен понял, что еще зачаровало его, кроме рыжих волос и рисунка — эмоции. Это был чистейший восторг, абсолютное вдохновение — нечто подобное он ощущал у играющих музыкантов, которые наслаждались собственной игрой и звучанием творимой мелодии. София тоже наслаждалась. Своим рисунком.
Рисунком, на котором была изображена его жена.
— П-п-простите. — София вскочила из-за стола, пытаясь закрыть портрет. Это было так нелепо и по-детски, что Арен улыбнулся. — Я… п-п-просто…
— Вы просто рисовали. И, насколько я знаю, в этом нет ничего противозаконного.
Она смотрела на него, испуганно округлив глаза — темно-серые, с пушистыми ресницами. У рыжих людей ресницы часто тоже рыжие, но у Софии они были темными, густыми и очень красивыми.