Тьма - стр. 48
– Так, может, сходим? – неуверенно предложил Толик Картошкин. – А то вот мамаша сомневается…
Джинсовый взглянул на тикающие на стене ходики, циферблат которых был выполнен в виде кошачьей мордочки. В такт движениям маятника кошачьи глазки двигались то туда, то сюда. Один глазок у кошки был облуплен, поэтому казалось: она непрерывно подмигивает.
– Десять доходит, – констатировал Шурик. – Вот и отлично. Сейчас мы все ляжем спать, а завтра раненько-раненько поднимемся и отправимся Богу молиться.
И словно по команде, все стали укладываться. Мамаша Картошкина притащила откуда-то плоские, как блины, ветхие матрацы, старые полушубки, сиротские одеяла и стала устраивать на полу лежбище. И вот что странно, никто и не подумал отказаться от не особенно комфортабельного ночлега. А ведь Плацекины жили всего лишь в пятнадцати минутах ходьбы отсюда, и им ничего не стоило дойти до собственных кроватей. Да и близнецы, которые хотя и отличались спартанской непритязательностью, обычно в любом виде старались доползти до родной развалюхи.
За окном еще не совсем стемнело, а хозяева и гости погрузились в сладкие сны. Впрочем, сладкие ли? Вот, например, что снилось, майору Плацекину.
Будто шагает он по Красной площади, мимо Мавзолея, и притом совсем голый. И главное, нисколько не стесняется прохожих. А те на него – ноль внимания. Вроде так и надо. Потому как сами в таком же виде: голяком то есть. И мужики, и бабы. Причем личности все больше знакомые, а именно жители Верхнеоральска. Вон Огурец собственной персоной, а рядом его секретарша-блондинка, сиськами здоровенными трясет, а вон начальник ГАИ, капитан Зайцев с супругой, дамочкой весьма приятного обличья, но чуток кривоногой. И тут до Плацекина доходит: не Москва это вовсе, а родной его городок, только выглядит он, как Москва. Даже Кремль имеется. Кстати, весь народ именно в Кремль и топает. Проходит через Спасскую башню и растворяется где-то в глубинах правительственного замка. «Почему же все голые, – размышляет на ходу Плацекин. – Может, в баню направляются? Но вряд ли в Кремле имеются бани. Тогда куда они идут?» Направление движения масс, однако, выясняется довольно быстро. Народ стройными рядами шагает в самый большой в Верхнеоральске магазин – Вахромеевский пассаж. Но одновременно пассаж – Дворец съездов, весь стеклянный, как аквариум. Плацекин вошел внутрь и встал на эскалатор. Доехав до нужного этажа, проследовал к секции готового платья, отметив мимоходом, что и остальные двигаются в ту же сторону. Вот и примерочная. Никелированные стойки, плюшевые портьеры… У входа стоит джинсовый Шурик, облаченный на этот раз в яркий клоунский костюм. И рожа у него разрисована. Козлиная бородка трясется от хохота, намазанные глаза бегают в разные стороны. Он приветливо взмахивает руками, а потом приоткрывает портьеру, приглашая людей заходить в примерочную. Вот только непонятно, что голым там делать? Возможно, им выдают новую одежду? Не затрудняя себя рассуждениями, Плацекин идет вместе с остальными, но чем ближе подходит к примерочной, тем жутче ему делается. Тем более когда клоун на мгновение отдергивает портьеру, то видно: там, внутри, непроглядная тьма. И другие, похоже, то же самое чувствуют, потому как лица у всех напряженные и даже перекошенные. Но вот остановиться не могут. Входят и входят во внутрь. И исчезают из виду. Плацекин думает: как же они все там умещаются? И тут клоун кланяется ему, распахивает портьеру, и Михаил Кузмич входит внутрь и внезапно проваливается неизвестно куда и летит во тьме все дальше и дальше. Сердце подскакивает к самому горлу. Он судорожно сглатывает… И тут – удар!