Тьма - стр. 44
Он вызвал дежурного.
– Куда они понесли этого?..
– К Картошкину на хату… э-э… в дом.
– Скажи адрес.
Перед жилищем Картошкина крутились человек пятнадцать-двадцать и вроде о чем-то спорили. Увидев милиционера, они нехотя расступились, однако глухо заворчали. Плацекин прорезал толпу, как нож масло, отворил калитку, подошел к входной двери и требовательно постучал. Ему тотчас открыли. На пороге стояла сухощавая тетка, скорее даже старуха с хмурым лицом. Майор вежливо поздоровался и поинтересовался: тут ли проживает Анатолий Картошкин? Его пригласили войти.
Как Плацекин и ожидал, в доме царила едва прикрытая нищета. В довольно просторной комнате, на два окна, на одной из стен висел коврик с ярчайшими розами, при виде которых немедленно начинали ныть зубы, стоял круглый стол на точеной ножке, перед ним четыре стула столь корявого фасона, какой нынче не сыщешь и в присутственных местах. Еще в комнате имелись древний диван с высокой, резной спинкой с полочкой и валиками по бокам, и черно-белый телевизор на металлической подставке, а под потолком висел розовый абажур. На подоконниках пышно цвела герань.
В комнате находились хорошо знакомые Михаилу Кузьмичу личности. При виде майора они не выразили никаких чувств, даже не пошевелились. Плацекин без разрешения уселся на единственный незанятый стул. На столе стояли тарелки с остатками нехитрого обеда: жареной картошкой и солеными огурцами, но стаканов и бутылок, к удивлению майора, не наблюдалось. Может, уже распили да убрали? На лицах присутствующих было написано полнейшее равнодушие.
– Ну что, допрыгались?! – произнес Плацекин с неопределенной угрозой.
Все молчали.
Тут Плацекин увидел на груди дочери висящий телефон и сказал уже совсем иным тоном:
– А я тебе звонил, звонил…
– Это мой папа, – сообщила Даша. – Он неплохой человек, только безвольный… – словно оправдываясь, продолжила она.
– Да знаем мы, – сказал сидевший напротив Толик.
От рекомендации дочери Плацекин опешил.
– Больной, – не глядя на майора, заметил джинсовый. Он расположился на диване и смотрел телевизор, по которому шли новости.
– Кто больной?! – взвился Плацекин.
– Я же вам уже говорил… По сути, предынфарктное состояние. Тромб вот-вот перекроет артерию, и тогда… – Джинсовый Шурик не сообщил, что произойдет «тогда», но все и так было понятно. Присутствующие сочувственно закивали.
– И ничего сделать нельзя? – поинтересовался Картошкин.
– Почему же нельзя. Все в наших руках.
Даша вдруг беззвучно заплакала. Крупные слезы текли по щекам и падали на старенькую скатерть.
– Не надо, Дашуня. – Плацекину вдруг вспомнилось: Даше семь лет. Они гуляют по загородному шоссе, и вдруг девочка видит на асфальте раздавленного котенка. Такие же тихие слезы полились тогда из детских глаз. – Не надо, – ласково повторил майор. – Он шутит.