«Титаник» и другие корабли - стр. 3
Тараканы длиной около двух дюймов. Они, должно быть, попали на борт, когда корабль грузился где-то на востоке. У них была такая же любимая привычка ползать по нашим ногам, хотя и не совсем в той же степени. Для них мы держали жестянку с очень крепким едким натром и маленькую щетку с ручкой длиной в два фута, а когда они начинали раздражать нас, касание щеткой быстро умеряло их пыл.
Вскоре мы вышли из сороковых широт и занялись торговлей, и именно здесь мы впервые увидели летучих рыб, поднимающихся косяками из воды и летящих на расстояние до четверти мили. Некоторые из них достигали 14—16 дюймов, так что видя, как они собираются на отмелях и скользят над поверхностью воды, трудно было поверить, что они вообще рыбы. В самом деле, можно посочувствовать старой леди, чей сын, вернувшись из своего первого путешествия, рассказывал ей байки, правдивые и натянутые, и в конце концов говорил ей о летучих рыбах. Наверняка она отвечала: «Джон, там могут быть горы сахара и реки рома, но ты же не можешь сказать мне, что рыба летает!»
Моя жизнь, как и жизнь других новичков, была полна страданий, пока я не выучил не только каждый парус, но и каждый канат, используемый для сворачивания, установки или выравнивания паруса, а их в среднем около дюжины на парус, всего более пятисот. Даже в непроглядную тьму ночи и под слепящим дождем вы должны быть в состоянии закрепить любой отдельный канат, а последствия того, что вы развяжете не тот канат, могут быть катастрофическими как для корабля, так и для виновника.
Третий помощник обычно является наставником мальчиков-матросов и во время второй полувахты не дает им расслабляться и заставляет изучать канаты – откуда, несомненно, и возникла поговорка. Более опытные матросы знают эти канаты почти на ощупь. На этих людей можно положиться, когда речь заходит о спуске парусов в плохую погоду.
При хорошей погоде паруса были натянуты, и мы спустились вниз по судоходной линии и вошли в район пеламид, дельфинов и тунцов. Будучи заядлым рыбаком, я был уверен, что меня позовут, если под носом окажется рыба. Вахтенные матросы не должны думать ни о чем столь легкомысленном, но кто-то всегда ухитрялся прокрасться на полупалубу и крикнуть мне в надежде поймать рыбу к чаю; желанное дополнение к сухарям и солонине, если она еще оставалась от обеда.
Для нас, мальчишек, украсть еду – не преступление, а религия, и да поможет Бог тому парню, который упустил свой шанс. Иногда это приводило некоторых из нас к неприятностям, так как повара и особенно стюарды иногда ловили голодного «негодяя» и тащили его к капитану. Однажды мы нашли немного печенья в свободной каюте, и меня отчитали за поиски пищи. Я забрался в каюту и достал печенье, но когда подошел к двери, которую закрыл так, чтобы она не захлопнулась при качке корабля, то обнаружил, что угодил в ловушку. Ручка повернулась, но не защелка; вот тут капкан и защелкнулся, так сказать! Я открыл иллюминатор в надежде вскарабкаться на бегин-брасы (по канатам, которые использовались для закрепления бизани), но, когда я в конце концов вытащил голову и одну руку, я обнаружил, что не только не могу выбраться дальше, но и не могу вернуться. У меня были ужасные мысли о том, что придется отрезать или часть моего тела, или часть корабля. Во всяком случае, мне ничего не оставалось, кроме как с позором позвать на помощь. Я смог просунуть голову обратно, потеряв в конце концов кусочек кожи головы, и несмотря на то, что мне удалось убедить спасшего меня второго помощника в том, что я ходил во сне, этого не получилось сделать с капитаном. Меня ждали шесть добротных недель ночной вахты на посту часового, вымбовка и шестифутовая вязовая перекладина на плече!