Тирания веры - стр. 83
Что-то изменилось. Тон Клавера, испуганный и лихорадочный, вдруг стал спокойным и уверенным. От того, как он сказал слово «могущественных», я похолодела. Я посмотрела на предсказательницу, которая продолжала держаться за горло. Похоже, Вонвальт слегка задел кожу лезвием, потому что сквозь ее пальцы сочилась кровь, но он точно не перебил ей ни трахею, ни артерии. Почему бы Клавер вдруг ни преисполнился нахальства, она была ни при чем.
Вонвальт зарычал и упер острие лезвия в щеку Клавера так, что оно стало медленно входить ему в глаз. На миг позабыв о дерзости, Клавер снова задергался и заверещал.
– Я иду за тобой, жрец, – прорычал Вонвальт. – Все твои труды и мечтания обратятся в прах.
– Вовсе нет! – закричал Клавер, когда кровь и жижа из глазного яблока потекли по его щеке. Боль явно была невыносимой, однако этот безумец ликовал. – Вовсе нет! Ты ничего не добился! На каждом шагу я оказываюсь впереди тебя! Давай, режь мне лицо, распотроши это тело. Тебе это не поможет. Обрушь свои армии на Керак; они все погибнут.
– Я не боюсь твоих храмовничьих головорезов! – взревел Вонвальт. Кажется, только Клавер мог с такой легкостью вывести его из себя.
Священник издал недоверчивый, безумный смешок.
– Император слеп! Вял! Его Легионы рассеяны! Никто не поможет тебе, сэр Конрад. Оставь меня в покое. Уходи прочь и доживай свои дни где-нибудь далеко. Покинь Империю, и я оставлю жизнь тебе и твоим приспешникам.
– Никому не придется жить под гнетом твоего безумия, – прорычал Вонвальт, полосуя клинком лицо Клавера. – Слышишь меня? Запомни эти слова, жрец. Чертоги Преисподней скуются льдом, прежде чем я позволю тебе войти в Сову.
Выражение лица Клавера вдруг стало пугающе жестоким.
– О, я… очень близко знаком с Чертогами Преисподней, – заверил он. И снова зал будто сжался и потемнел. Я вдруг поняла, что храмовники, оставшиеся в часовне Солдата, колотят в дверь, пытаясь ворваться к нам. Но шум гремел на удивление глухо. Казалось, будто что-то высасывает из зала все звуки. – Я побывал во многих местах, куда не смеют ступать магистраты.
Вонвальт наклонился, чтобы что-то сказать на ухо мертвецу, и тогда я заметила, как тело дернулось и пошевелилось. Внезапным рывком труп вытащил клинок из своего сердца и замахнулся им на Вонвальта.
– Сэр Конрад! – крикнула я, бросившись вперед. Вонвальт немедленно отпрянул, и клинок рассек пустой воздух. В тот же миг храмовникам наконец удалось выбить дверь.
– Нет! – крикнул Вонвальт, поворачиваясь к нам. – Мне нужно больше времени!
В зале воцарился хаос. Брессинджер и сэр Радомир немедленно вступили в бой с храмовниками. Те пробили дверь большой железной жаровней, закрепленной на шесте, и именно с этим неуклюжим тараном пришлось столкнуться приставам. Недолго думая, я вытащила из ножен свой дирк и неловко запустила им в ближайшего храмовника. По чистой случайности клинок, подталкиваемый тяжелой рукоятью, вонзился ему в горло; воин свалился с ног и уронил жаровню, которая приземлилась на ногу сэра Радомира, сломав ему по меньшей мере один палец. Бывший шериф закричал от гнева и боли, и завязалась хаотичная рукопашная схватка.