Тирания веры - стр. 1

© В. Юрасова, перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательство «Эксмо», 2024

– Как думаете, он умирает?

– Сэр Конрад?

– Ну да.

– Ага, ведь люди при смерти всегда с таким упорством движутся вперед.

Утро в Северной Марке Гулича выдалось теплым, но с неба падала мелкая весенняя морось. Сэр Радомир, Брессинджер и я стояли в пятидесяти ярдах от ветхой хибары травника.

Вонвальт уже почти час был внутри, и мы трое от скуки устало обменивались колкостями, стараясь поддеть друг друга.

– С ним и правда что-то неладно.

Пристав и бывший шериф повернулись ко мне.

– Ты же сама говорила, что он вечно печется о своем здоровье, – громко сказал сэр Радомир.

– Нема, да не кричите же вы так, – буркнула я.

Брессинджер с упреком посмотрел в мою сторону. Дубайн и прежде нередко находил поводы меня пожурить, но с тех пор, как он потерял руку, его характер вконец испортился. Нынче пристав легко выходил из себя, особенно когда ему казалось, что другие пренебрежительно отзываются о Вонвальте. Раньше от подобного бессловесного укора меня замучила бы совесть. Однако в тот день я почти не обратила на него внимания.

– Думаю, никто в здравом уме не станет этого отрицать, – ответила я, косясь на Дубайна. – Но на этот раз все по-другому. Я уже давно не видела, чтобы он так мучился.

– Да уж, – буркнул наконец Брессинджер, крайне редко мне уступавший. – Сейчас он тревожится не напрасно.

Я снова повернулась к хибаре – ветхой мазанке, просевшей под тяжестью собственной соломенной крыши. Она почти полностью утопала в буйной поросли полевых цветов и кустарников, а воздух вокруг нее полнился ароматами трав. Из-за моросящей влаги запахи казались настолько насыщенными, что мы и наши кони непрестанно чихали.

Почти месяц мы провели в дороге, направляясь из Оссики в Сову, и теперь до окраин столицы оставалось всего несколько дней пути. Княжество Гулич было одним из трех, что окружали Сову, как белок сердцевину яйца, и правил им третий сын Императора, князь Гордан Кжосич. На горизонте как раз маячил его замок – Баденбургская крепость; высокая твердыня из серого камня, которая притягивала к себе лучи солнца и взгляды путников со всей округи.

Наше путешествие не должно было так затянуться. Если бы Брессинджер не потерял в Долине Гейл руку, то мы оставили бы наших лошадей и вещи в городе и промчались бы пятьдесят миль на юг по Имперской Эстафете, прямиком до Западной Марки Гулича. Оттуда мы бы двинулись по Баденскому тракту на восток, до Совы, и весь путь занял бы у нас при хорошей погоде неделю, а при плохой – десять дней.

Более того, если бы Вонвальт не настоял на том, чтобы выследить и убить обенпатре Фишера, то мы могли бы просто сесть на корабль и спуститься вниз по реке Гейл, которая впадала в реку Саубер, которая, в свою очередь, вела прямо в Сову (после чего один из ее рукавов впадал в реку Кова). Но я уже сильно отклоняюсь от повествования – как и мы тогда от нашего маршрута.

Как бы там ни было, болезнь Вонвальта поставила крест на нашем стремлении поскорее прибыть в столицу. Хворь напала на него неожиданно, ночью. Сэр Конрад пожаловался нам, что у него кружится голова; мы списали все на вино, однако на следующий день недомогание не прошло. Сам Вонвальт, многое знавший о разных болезнях, посчитал, что его просто укачало… но вскоре, вдобавок к головокружению, его охватил глубочайший беспричинный страх. Этот второй симптом привел всех нас в замешательство, поскольку боязливость не числилась среди недостатков Вонвальта. И все же страх никуда не уходил, а следом за ним сэр Конрад почувствовал утомление, которое порой перерастало в приступы парализующей усталости.