Типаж - стр. 5
– Его, как война началась, на третий день призвали. И только одно письмо. В военкомат ходила, а там… «Сведениями, – говорят, – не располагаем». Пропал, стало быть, без вести. А это всё равно что плен, всё равно что клеймо предателя на нём, а значит, и на мне. Так клеймо и носила, пока в одно утро похоронка не пришла. Представляешь? Плачу, слёзы текут, и сама не знаю отчего – от горя или от облегчения. Клейма-то больше нет.
– Вот он, дом Катерины, – сообщила, остановившись, Надя. – У тебя когда поезд?
– Утром должен быть. Товарный до Новой Ладоги.
– А до утра что станешь делать?
– Не знаю. На станцию пойду.
– Вот что, – решительно сказала Надя, – мне отлучиться надо, а ты с Катериной переговори, но отсюда не уходи. Понятно? На перекрёстке дожидайся. Ко мне пойдём.
– Неудобно как-то, – смутился Михаэль. Ему и впрямь было неудобно.
– Ну вот ещё! Застеснялся! Ты что, на танцах в первый раз? Или не мужик? Пойдём, говорю! Поешь и выспишься нормально.
В доме было несколько квартир. Какая из них Катерины, Надя не сказала. Может, и не знала. Михаэль постучал наугад. Из-за двери послышался женский голос.
– Ну чего тебе ещё, баламут? Говорю же: нету Ленки. В деревню поехала.
– Я ищу Екатерину, – отозвался Михаэль.
– Екатерину? – Дверь приоткрылась, из-за неё выглянуло недовольное морщинистое женское лицо. – Это какую Екатерину? Рябинину?
– Да. Она здесь?
– А где ей быть? У себя она. Приболела немного, а так всё на заводе да на заводе с утра до вечера. На второй этаж поднимайся, милок, квартира четыре. Уж прости, что тебя «обложила». Шляется тут один, по ранению демобилизованный. К внучке моей пристал, как репей колючий. Вот и отправила девку в деревню…
Екатерина Рябинина оказалась постаревшей, осунувшейся, потерявшей былую привлекательность женщиной. На вид ей было лет пятьдесят, хотя Клава говорила, что мачехе нет и сорока. Михаэля впустила не сразу.
– Кого там ещё носит?
– Я, я… – запинаясь от волнения, пробормотал Михаэль. – Я в госпитале лежал. Сейчас…
– Ну а я тут при чём? – перебила из-за двери мачеха Клавы.
– Я с Клавой… Я… Мы воевали вместе…
Дверь открылась рывком.
– С Клавдией?! Вместе?! Проходи!
Михаэль прошёл в комнату.
– Присаживайтесь, – перешла на «вы» Екатерина, увидав звёздочку на погонах. – С Клавочкой, значит, служили? Ну как там она? Писем-то нету. Почитай как год уже. И сестре не пишет, и брату. Что с ней? – с надрывом спросила мачеха. – Ох, чует сердце беду. Чует…
Михаэль замер. Он рассчитывал у Екатерины узнать о Клаве и с опозданием понял, что мачехе известно меньше, чем ему.