Тихий ветер - стр. 53
Что со мной случилось? Веки будто склеились, ноги и руки превратились в булыжники, голова разрывалась на части.
Но что это?..
Пение птиц за окном? Ветер в листве? И вода будто бьётся о камни. Неужели это солнечные лучи на моём лице?..
Где же я?
Картинка стала ясной лишь на секунду, потом свинцовые веки вновь закрылись.
Я не сдавалась, сделала попытку ещё раз – теперь увидела светлые стены и овальное, огромное зеркало. Снова темнота. Ещё раз – и удалось разглядеть массивный белый комод, большой шкаф…
Отяжелевшие веки вновь скрыли обзор.
Нет, я не в госпитале. И не дома. Отчего же я решила, что могу быть дома?
Кабинет подполковника Строда. Поникший, суровый отец. Так холодно под его взглядом. Чувство вины охватывает огнём всё внутри, беспощадно испепеляет прошлое.
«Ты временно отстранена от практики и возвращаешься домой».
Он уволил меня. Отправил домой с фронта. Заслуженно. Хотя должен был казнить. Тоже заслуженно.
Я снова сосредоточилась на прошлом. Вспомнила салон военного автомобиля, который быстро вёз меня к железнодорожному вокзалу. Пыльную дорогу и ухабы. Сгоревший лес и едкий запах дыма. Несобранный урожай, развороченные поля, пропитанные кровью, порохом и пеплом.
Небо. Оно несёт угрозу.
Стравщики! Они разрезают облака и скидывают смерть. Бомбы. Крики. Взрывы…
Комитаджи. Чернорубашечники. Они волокут меня по земле.
Я в подвале.
Кричу…
Я умерла.
На этот раз веки распахнулись без усилий.
Если я умерла, почему же чувствую боль? Вижу белую постель и бинты на правой руке?
Я осторожно скосила взгляд к источнику света. Огромное окно вдоль всей стены открывало волшебный вид на сосновый лес и вершины гор. Одна створка была приоткрыта и впускала свежий воздух. Рядом с постелью стояла тумбочка, на которой расположились флакончики с этикетками знакомых названий и стакан воды.
О нет! Я не умерла. Моя участь намного хуже. Я попала в плен!
Но почему я не в подвале и не привязана к стулу?!
Всё просто, глупая. Твоя редкая фамилия – та же, что и у генерала Великославии. Кайзерцы приняли тебя за важную пленницу. И твоя жизнь немного ценнее остальных, до тех пор, пока они не поймут, что взять с тебя нечего. Ведь ты ничего не знаешь, кроме списка препаратов, которыми лечат раненых в госпитале.
Страх, паника и отчаяние объединились и изгнали боль. Я перестала брать её во внимание. Единственное, что мне осталось, – это попытка сделать всё, чтобы убежать или убить себя. Любое самоубийство лучше того способа смерти, который они уготовили для меня.
Далеко не с первой попытки, но я села.
На мне белая сорочка, похожая на больничное одеяние. Её ткань пропиталась кровью из ран на теле. На шее висел мой кулончик, как одинокий символ прошлого. У меня сломаны рёбра – бандаж сдавливал туловище. Каждый вдох отдавался острой болью. На сгибах рук несколько проколов – мне делали инъекции.