Тихий омут - стр. 7
– Вера! – хрипло заорал за ее спиной идиот… то есть господин Сотников. – Да что же это такое… Что ты убегаешь все время… Даже выслушать не хочешь! Ты что, боишься меня?
Вера не убегала, просто шла себе не спеша, воздухом дышала, думала о возвышенном… Она же не виновата, что он не успевает за ней хромать? Она же его с откоса не сталкивала? Ну и какие у него к ней еще вопросы? А на его невысказанное предложение у нее есть контрпредложение: а шел бы господин Сотников к практикующему врачу, вот что. Случай-то клинический.
Она остановилась, оглянулась и сочувственно вздохнула – господин Сотников действительно хромал. Довольно сильно. Но все равно упрямо перся за ней, страдальчески морщась и держась грязной рукой за тазобедренный сустав. Утопить его, что ли? Чтоб не мучился.
– Конечно, я вас боюсь! – Вера серьезно посмотрела в глаза господину Сотникову, отчего тот сразу остановился. – А кто бы на моем месте не боялся, как вы думаете? Одинокая девушка – и вдруг черная машина какая-то! И люди все черные! И бегут за ней! Может быть, даже вооруженные! Вы понимаете, какая это серьезная психическая травма? На всю жизнь! А главное – и на детях отражается!
– Ты смеешься, что ли? – неуверенно спросил господин Сотников. – Какая травма, ты чего? Я просто познакомиться хотел… уже давно… Я сколько раз видел: ты бежишь, или просто идешь, или в магазине, или еще где – а рядом обязательно кто-нибудь… Ну, мужики всегда рядом. Я и не подходил. А тут мы с ребятами едем, смотрю – а ты одна… Я и подумал…
– Господин Сотников, у меня к вам два вопроса, – перебила его Вера. – Во-первых: вы что, следили за мной? Во-вторых: откуда и куда вы ехали с ребятами в пять утра?
– Из командировки возвращались…
Господин Сотников замолчал и ожидающе уставился на Веру. Она поощрительно покивала ему, как косноязычному троечнику на экзамене, и выразила лицом готовность слушать дальше. Господин Сотников вздохнул, отвел глаза и признался:
– Следил… То есть не следил, а видел часто… не очень. Иногда. Ну вот и…
– Достаточно, – остановила его Вера и опять благосклонно кивнула. – Удовлетворительно. Можете быть свободны.
Она опять внимательно оглядела косогор, ничего подозрительного не обнаружила и полезла вверх по склону, по знакомым камням и кочкам, как по ступенькам. Надоел ей этот господин Сотников, как горькая редька. Нет, правильно надо говорить «хуже горькой редьки». Хотя с ее точки зрения – это совершенно неправильно. Сейчас бы горькой редечки, солененькой, с подсолнечным маслицем. Что может быть лучше горькой редьки с подсолнечным маслом? Только такая же горькая редиска со сливочным маслом. Но о редечке с редисочкой сегодня приходится только мечтать, потому что ее любимые редечка и редисочка для большинства народа не благоухают божественно, а нестерпимо воняют. Странные люди. А ей сегодня целый день с этими людьми практически вплотную общаться. Ладно, редечку и редисочку придется отложить на вечер. Это даже и неплохо. Говорят, самые приятные занятия, самые положительные эмоции и самые вкусные блюда всегда надо откладывать на вечер, буквально на сон грядущий. Тогда они влияют на организм особенно благотворно. А после такого нервного дня ее организму обязательно понадобится особенно благотворное влияние. Значит, в перерыве надо сбегать на рынок за редечкой и редисочкой. Заодно купить кусочек хорошей свинины – небольшой, на пару отбивных, – баночку красной икры и, для усугубления благотворного влияния, бабаевскую шоколадку «Аленка»…