Тихий омут - стр. 6

– Вера! У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

– Смогу, – успокоила его Вера. – Я от любого предложения смогу отказаться. Так что вы можете даже ничего и не предлагать. Считайте, что уже предложили, а я уже отказалась. – Она отвернулась и не спеша пошла прочь, на ходу оглянулась и укоризненно добавила: – Тем более после такого… э-э-э… оригинального знакомства.

Как раз ничего оригинального в этом знакомстве не было, если не считать черного костюма и лаковых штиблет господина Сотникова. В июне. В пять утра. В сочетании с простуженным голосом и суточной небритостью. А так – все как всегда, до мелочей, просто как под копирку. Вплоть до падения очередного туловища с заросшего травой склона с последующим торжественным заявлением о том, что она, видите ли, не сможет отказаться от его предложения. Абсолютно все как всегда. Но господину Сотникову это знать не обязательно. Пусть господин Сотников думает, что это он один виноват в том, что его предложение даже выслушивать не хотят. Тем более что он действительно виноват. А если бы на ее месте оказалась какая-нибудь впечатлительная барышня? В смысле – нервная? А тут – черный джип преследует! С целой толпой идиотов в лаковых штиблетах! В пять утра! Барышня просто умерла бы от разрыва сердца! Хотя нынче от разрыва сердца барышни не умирают… Ну, тогда от удивления – точно бы умерла. Жалко барышню. Может быть, со временем она стала бы полноценным членом общества. Научилась печь торт «Ленинградский» или создала бы новую политическую партию. Издала бы полное собрание сочинений в шестидесяти девяти томах и связала бы мужу свитер, пуловер, жилет, шарф и носки… Нет, сначала носки, а потом шарф. Носки мужьям нужнее. Или даже нарожала бы детей, любила их, воспитывала правильно, и выросли бы ее дети нормальными людьми, и никогда бы не носили черных костюмов и лаковых штиблет, по крайней мере в пять утра… Да и в двадцать пять минут шестого тоже. Но, встретив на своем жизненном пути бродячий джип, застрявший в узенькой липовой аллее, нервная барышня умрет от удивления и поэтому никогда никем не станет, не научится, не создаст, не напишет, не свяжет и не нарожает детей. Да, кстати, о детях. Ей ведь и самой пора вплотную заняться этим вопросом. Давно пора, если быть честной хотя бы с собой. С другой стороны, ребенок может пойти и в папу. А где в наше непростое время взять благонадежного – в смысле наследственности – папу? В смысле наследственности Вера знала только одного благонадежного, но во всех остальных смыслах на роль потенциального папы ее ребенка он не годился категорически. Судьба – злодейка. Или индейка? В общем, с ее везением папой ее будущего ребенка наверняка окажется какой-нибудь идиот.