Тихая Химера. Очень маленькое созвездие – 2 - стр. 64

– А ты не хочешь их взять себе?

– Нет, спасибо, – Юм старался не подать виду, как тошнит. Не надо ему никаких цветных картинок. Ему вообще ничего не надо. – А вы почему все обо мне знаете?

– Ну, не все. Но многое. Потому что я Хранитель Венка. Но больше, кроме Ние, здесь никто ничего о твоем прошлом не знает. Ты для всех такой же мальчик, как и другие. Жить, одеваться, ходить в школу будешь, как все. Объяснять ничего никому не нужно. Имя за тебя все объяснит. И ты был предъявлен сегодня, там в порту, тьме народу. Все прекрасно поняли, кто ты такой. Уважение к имени – да, будет. К тебе самому – как себя покажешь. Вообще будешь учиться – без особых условий. Как и твои братья. Но на самом-то деле ты уникален. Ты – страшно тяжелое существо. И опасное. Поэтому очень тебя прошу – какая бы проблема перед тобой не возникала – иди ко мне. Я тебе очень хочу помочь. По-настоящему. Понимаешь?

Юм кивнул и неуверенно переспросил:

– Я буду – как все ученики?

– Да, а что?

– Среди детей?

– Да. Ты не хочешь?

– Не знаю. Я думал…

– Что ты думал?

– Думал: как в детстве, когда я один и много учителей и врачей.

– Нет. Будешь, как все. Школа, класс, интернат.

– А Сташ как велел?

– Сташ велел тебя социализировать.

– А?

– Интегрировать в социум. Приучить жить среди людей. И сам я думаю, что тебе лучше обычной жизнью жить, подальше от взрослых, с ребятами. Чтоб ты играл, бегал, портфель в школу таскал.

– Но я ведь права не имею на все это. Сами же говорите, что я опасен. Мне под надзором – самое место. А не в этой детской жизни.

– Ты ошибаешься. Ние говорит, что ты что-то важное в жизни перепутал. Что винишь себя в том, в чем не можешь быть виноват.

– Ну, это говорит Ние, а не Сташ, – усмехнулся Юм, стараясь не поднимать глаз. – Он знает правду, я знаю правду – все остальные могут думать как угодно. Да вы не волнуйтесь, я буду слушаться. И никто не будет в опасности, потому что… Ну, потому что я сам себе тюрьма.

– Ты очень жесток к себе. И несправедлив.

– Не стоит об этом, – на самом деле это была мольба, но Юм выразил ее как мог сухо. Никаких эмоций. – Я буду вести себя, как велено – социализироваться. На самом деле все как раз таки справедливо: ведь в настоящей тюрьме-то было бы куда легче, чем вот так, среди всего этого… такого детского, такого хорошего, среди деток, которые никогда ни в чем не были виноваты.

– Ты хочешь сказать, что Сташ так изощренно жесток? Что будто бы он хочет, чтоб ты думал, что эта детская жизнь – не тебе? Что нельзя быть, как все эти мальчишки и девчонки – а только смотри на эту жизнь, а сам не смей ни играть, ни бегать? Смотри на игрушку, но не трогай? Хорошо ж ты о нем думаешь… Да он весь «Венок» -то придумал и построил специально для тебя, еще за полсотни лет до того, как ты появился!