Тигран Великий - стр. 8

Завидев меня, мать радостно воскликнула:

– Соломон, сын мой! Подойди сюда! Познакомься – это Мафусаил. Самый известный лекарь в Иерусалиме. Сегодня он наш почётный гость.

Невозможно было представить большего счастья для матери, нежели встретить человека из родного города. Города, где она провела самые беззаботные годы своей жизни и откуда её увели против собственной воли. Она с восторгом слушала Мафусаила, уносясь в воспоминаниях в далёкое прошлое.

Лекарь принялся внимательно меня разглядывать.

У него было доброе лицо, не без лукавства и хитрецы.

– Какой смышлёный взгляд у этого малого, – произнёс Мафусаил.

Его приятный голос, манера говорить, – всё это располагало к общению.

– Моя кровь! – гордо ответила мать.

– А скажи мне, отрок, как, по-твоему, – если взять двух лягушек – одну серого цвета, а другую зелёного – и бросить обеих в кувшин с молоком, у какой из них есть шанс выбраться оттуда живой?

Мафусаил, прищурившись, стал внимательно ждать ответа.

Я ненадолго призадумался и, смекнув, ответил:

– Цвет тут, конечно, не при чём. Выберется целёхонькой та, которая изловчится прыгнуть на спину другой.

– Отлично! – воскликнул лекарь. – У тебя и вправду светлая голова. Тогда усложним задачу: поместим каждую из лягушек в разные кувшины с молоком. Которая из них выпрыгнет оттуда?

Второй вариант заставил меня задуматься. Тут на подмогу пришла мать:

– Ну, Соломон! Подумай хорошенько, как можно в жидком молоке заполучить опору.

– Погоди, Адель! Он мальчик смышленый, сам догадается, – запротестовал Мафусаил.

– Выживет та лягушка, которая своим упорством сможет сбить молоко в кусок масла. Вот тогда она и выпрыгнет из кувшина, – ответил я.

– Молодец, отрок! – воскликнул Мафусаил и, повернувшись к матери, произнёс серьёзным тоном, – Послушай, Адель! У этого парня цепкий ум. Жалко такому умнице прозябать в деревенской глуши. Отпусти со мной в город. Я научу его языкам, дам образование. Глядишь, и получится ладный лекарь.

Лицо матери, которая до этого беззаботно улыбалась, вдруг опять стало озабоченным.

– Ну, посуди сама: детей с женой мы не нажили, а смышлёный помощник очень нужен. Соломон мне подходит. Отдай его – не прогадаешь.

Восторг и радость на лице матери вновь сменили тоска и печаль.

– Соломон! – сказала она, – Оставь нас одних.

Я вышел во двор, где измождённые верблюды продолжали усердно жевать корм. Не знаю, о чём говорили мать с Мафусаилом, но в душе моей зародилось чувство скорой разлуки, и я не удивился, когда услышал от матери следующие слова:

– Сын мой! Ты уже достаточно подрос и вскоре мог бы стать опорой для старших братьев. Но я хочу, чтобы ты жил и учился в городе. Поверь мне, сейчас говорит не любящая мать, а женщина, которая провела юность среди городской суеты. И хотя расстаться с тобой мне будет очень не легко, но ты отправишься в Иерусалим. Твой природный ум и смекалка помогут найти достойное место в жизни.