«The Coliseum» (Колизей). Часть 2 - стр. 58
– Это кто?! – Галина откинулась на спинку. – Где нашла?! Ушлая ты мандаринка?
– Болдов, Лев. Умер в сорок пять. Совсем недавно. В самый разгар поисков гениев.
– Умер?
– Настоящие поэты долголетием не страдают… впрочем, как и моржи.
– А как же закалка?!
– Долгожителей среди моржей нет. – Толстова махнула рукой, взяла салфетку, сложила ее вчетверо и, глядя на свою чашку, продекламировала:
– А это кто?
– Да так…
– Хм… Болдов. А почему не в курсе «современная поэзия»?! – Галине была потрясена стихами.
– Сегодня не в «Литературной газете» надо искать – по дворам. Вот Болдова-то «эпохальность» там и родила. На переломе. Да кто заметил? – и, помолчав, добавила: – Говорят, в Союзе писателей однажды слушали, в секретариате.
– Ну, и?
– Обкакали. Один Богданов встал, походил, походил и говорит: сильно. Давно подобного не было.
– Нет, а ты… где ты зарплату получаешь?! Или забыла? Дай Метелице прочесть.
– Давала.
– И ничего?
– Как видишь.
– Чем же тогда живем?!
– Хлебом единым, – Людмила в такт словам дважды наклонила сложенные ладони.
– Ведь столько вбивали! Воспитание! – Галина, оставаясь собой, лукавя, все-таки извлекала полезное. Вдвойне довольная удачей с наживкой, она продолжила тему: – Так чего боимся? Власти – нет. Народа? И здесь не поймет? А студенты? Наша кафедра – не Союза писателей! Не голову же на плаху!
– Народ… – небрежно бросила Людмила. – Немецкие мальчики, с роялем в каждом доме, нацепив погоны, шли расстреливать еврейских женщин и детей прямо с оперы. Воспитание потерпело крах. И Шопен… не помог, как выразился один романтик с тонущими в пустоте глазами. А на Украине? Каратели? Тоже народ? Те за безвизовые пряники – зверьми стали. Больше трех лет зверствовали, пока дали! Смотрела по телевизору? Ванечка семилетний из Донбасса? Без рук, нога ампутирована, еще и ослепший от взрыва около школы. Увезли в Москву всего обожженного. Уже не плачет – выплакал. И ведь просит-то чего? Глазки чтоб видели! – она вытерла платком слезу. – Не понимает, что он «ватник» для нелюдей. А в Москве уже все детские клиники полны донецкими. Не народ я. Во всяком случае, не такой. И братья у меня другие, и много – от Бреста до Тихого океана. А детям и женам карателей, на ночь, до конца жизни мотала бы хронику их преступлений! Вот отскачут на очередном майдане, так сразу и крутить. Да не давать отворачиваться – чтобы выли… Семьями выли! И давай оставим, – с досадой добавила она. – Хочу быть просто женой… не скакуна, и не с роялем. И не режиссера. А Самсонов всем этим качествам отвечает.