Теща горного короля - стр. 23
Коридор вывел нас на открытую галерею, откуда мы попали в круглое помещение без окон. Лайолла достала из кармана связку ключей и открыла одну из полдюжины дверей.
- Заходите! – она втолкнула меня в камеру, замок лязгнул за моей спиной.
Комната в лечебнице показалась мне теперь номером роскошного отеля. Эта конура была меньше раза в два, а окошко, тоже под потолком, напоминало пулеметную амбразуру. Света сквозь нее проникало ровно столько, чтобы я могла разглядеть свои вытянутые руки.
Дверь снова открылась, Лайолла поставила на маленький стол тусклый светильник и поднос, на котором едва поместились кувшин, кружка и тарелка.
- Приятной еды! – пожелала она с издевкой и вышла.
7. 7.
Шесть не очень широких шагов вдоль камеры, от стены с окном до двери. И три поперек, от одной стены до другой. Жесткий топчан со сбившимся комьями матрасом, тощей подушкой и грубым одеялом. Крохотный столик и табурет. Вся обстановка. Ах да, еще ведро с крышкой в углу. Утром приносили кувшин чуть теплой воды и таз – что хочешь, то и мой. На завтрак каша, на обед жидкая похлебка и та же каша, на ужин какое-то загадочное варево из овощей. Ну и хлеб с водой.
В бытность Ириной я постоянно сражалась с лишним весом, сидела на диетах и три раза в неделю ходила в фитнес-клуб. Юниа была намного стройнее, а от такого рациона и вовсе существовала опасность протянуть ноги еще до казни. Кстати, если ее фигуру я хоть как-то могла себе представить, то о лице вообще не имела ни малейшего понятия. Почему не попросила Герту принести зеркало? Ведь можно же было нарисовать или объяснить жестами.
Хороший вопрос. Может быть, потому, что увидеть в зеркале чужое лицо было… страшно? Наверно, нечто в самой глубине моего сознания никак не хотело поверить, что теперь у меня другое тело… другая жизнь… Не хотело – и отчаянно сопротивлялось.
Башмаки зверски натирали пятки, даже через толстые чулки. И все же я упорно ходила по камере взад-вперед. Шесть шагов в одну сторону. Шесть в другую. Больше делать было нечего. Разве что спать. Или лежать на топчане и тупо смотреть в потолок. Думать. Вспоминать свою прежнюю жизнь.
Впрочем, воспоминания эти были бледными и плоскими, как вырезанная из журнала картинка. Словно все произошло десятки лет назад. Иногда я пыталась представить, как отреагировал Олег, мои немногочисленные приятельницы и коллеги, узнав, что я погибла в авиакатастрофе. И понимала: мне это совсем не интересно. Зато несколько разрозненных то ли воспоминаний, то ли видений Юнии наоборот были настолько яркими, словно я сама пережила эти события совсем недавно.