Terra Incognita - стр. 4

Меня даже передёрнуло.

Я сказал: "Что же ты тогда будешь делать? Ты входишь в ванную, а там я лежу в воде, мёртвый. Ты же ванну не сможешь принять!"

Когда мы с ней ссорились, или ей нужно было о чём-то подумать или просто расслабиться, она принимала ванну. Это было её спасение. И обязательно горячую.

Я в таких случаях обычно забивался на кухню и закрывал дверь.

Иногда, чтобы отвлечься, я начинаю что-нибудь готовить. Например, сладкое.

В ту ночь, в парке, я понял, что люблю её.

Ей об этом лучше было бы вообще не говорить.

Я ждал целых два дня чтобы сказать ей об этом. Выбирал время? Выбирал время, чтобы сказать об этом невпопад? Когда это прозвучит как шутка? Как правда, как насмешка, как ложь, как что?

Не проще ли было вместо того, чтобы, промочив ноги, продрогнув, спотыкаясь и шмыгая носом, поджав хвост, вернуться обратно и сидеть потом на кухне, пить чай, давить окурки в пепельнице, ждать, прислушиваться и, наконец, не дождавшись, отправиться в постель спать, вместо всего этого, не проще ли было просто подойти к ней?

Может быть, в этом всё дело.

Выбирать время, ждать, подгадывать – всё это игра, правила которой, я лично мало понимаю. Иногда угадываю, но опять же, не знаю, правильно ли я угадал.

Но кто убедил меня,– да разве я один такой,– кто убедил нас в том, что… даже не знаю, как выразить… Любовь – это игра без правил.

Игра без правил.

Может быть, это и есть то, что Джим Моррисон назвал "странными играми"?

Если бы это была просто игра, он не назвал бы её так.

Любая другая игра стоит любой другой.

Ведь если разобраться, что я увидел?

Я увидел женщину, сидящую на пустой эстраде, освещённой ровным оранжевым светом, и голубые фонари далеко во тьме, шёл дождь.

Я увидел женщину в ночном парке, она курила, сидя на досках пустой сцены, и были пустые ряды фанерных кресел.

Но почему я решил, что это была именно она!

      Разве это не была просто женщина?

Разве это не могла быть какая-то другая женщина, может быть, незнакомая мне вовсе,– издалека все женщины выглядят почти одинаково, тем более, в такой позе. А кроме того, нужно учесть, что из-за дождя мне приходилось щуриться, то и дело всё расплывалось,– огни, тени, формы искажались…

Ветра почти не было. Впрочем, может быть, и был, не помню.

Она была в коротком плаще, не знаю, как он называется, может быть, никак…

Я понял, что люблю её.

Конечно, если бы у меня была куча денег…

Первым делом я купил бы приличную мебель, а то что это – диван, на котором невозможно спать, да раскладушка, на которой лежишь как в бомбовой яме.

Хотя с ней всё равно никаких денег не хватило бы.