Теория шести рукопожатий - стр. 35
Утром перед уходом Алеку Гиннессу было трудно решить, что надеть. В конце концов он выбрал темно-синий костюм из грубоватой ткани – «в уместной степени официальный». Он решил, что черный или серый галстук будет «слишком мрачен», и отдал предпочтение ярко-синему галстуку, так как он «более соответствует, как мне представляется, радостному событию». Сам он пока еще не католик[27].
К ним присоединяются, по выражению Во, «глухая старуха с крашеными рыжими волосами, чьего имени я так и не узнал». Гиннесс тоже не расслышал ее имени, «даже когда она гаркнула на нас». Она неуверенно бредет, опираясь на две палки, и ее голые руки охвачены металлическими браслетами, из-за которых создается впечатление, будто она какой-то древний воин[28].
Гиннесс наблюдает, как она пытается сесть на складной стул, который принесла с собой: «наполовину скамейка для коленопреклонения, наполовину откидной шезлонг». Каким-то образом ей удается запутаться в этом механизме, и дело кончается катастрофой: «Палки выскользнули из-под нее, стул грудой сложился на полу, а все браслеты слетели с ее рук и палок и покатились по часовне во все стороны».
– Мои драгоценности! – восклицает она. – Пожалуйста, верните мои драгоценности!
Во и Гиннесс покорно опускаются на четвереньки и пресмыкаются между скамьями и подсвечниками, стараясь отыскать «все круглое и блестящее».
– Сколько на вас было браслетов? – спрашивает Во у глухой старухи.
– Семьдесят, – отвечает она.
Под скамейками Во шепчет Гиннессу:
– Кто она по национальности?
– Русская, навскидку, – говорит Гиннесс, скользя на животе под скамьей и пачкая свой элегантный костюм.
– Или румынка, – говорит Во. – Она крестилась в другую сторону. Может, вообще маронитка[29], так что будьте осторожны.
Оба начинают смеяться, и, по словам Гиннесса, с ними случается «почти не управляемая истерика». Они подбирают все браслеты, какие смогли отыскать. Гиннесс пересчитывает их, передавая в руки глухой старухе, но она подозрительно смотрит на них обоих, не прикарманили ли они парочку.
– Это все? – спрашивает она.
– Шестьдесят восемь, – говорит Гиннесс.
– На вас осталось еще два, – замечает Во.
В этот миг орган берет низкую ноту, и входят остальные трое свидетелей. Во обращает свой неумолимый ехидный взгляд на «отца д’Арси… маленького смуглого человечка, похожего на еврея, хотя он утверждал, что португалец, и молодого блондина, похожего на американца, хотя он утверждал, что англичанин». Гиннесс замечает, что португалец, поэт, выглядит «как-то по-атеистически брюзгливо».
Затем по нефу скользит Эдит Ситуэлл, «замотанная в черное, как инфанта XVI века», которую собирается окрестить в католичество отец Караман