Теорема судьбы - стр. 47

Я листал фотографии и читал небольшую информацию о них. Старшую звали Екатерина Кукушкина, она родилась 24 мая 2015 года. Я чертыхнулся. Я даже не дал ей свою фамилию? Она тоже Кукушкина? Красивая девушка, очень похожа на меня: голубые глаза, темные волосы, пухлые губы. Даже улыбка моя.

Вторую дочку звали Елена, и фамилия ей досталась тоже от матери. Эта девочка — копия Насти: светлая кожа, на кончике носа смешные веснушки, на щечках ямочки и вьющиеся рыжие волосы. Очень прехорошенькая! Я даже пальцем по экрану провел, как мне захотелось ее погладить. А потом вскочил и спросил себя: «Почему я тут, а не с ними?» и побежал к машине. Водителя в гараже не оказалось, и я пошел искать или его, или ключи. За главным домом я увидел домик поменьше и, когда из него вышел заспанный и очень рассеянный водитель, догадался, что это коттедж для прислуги.

— Даниил Геннадьевич, дайте мне минуту, я буду готов!

Я бы и сам мог сесть за руль, но вовремя вспомнил, что не знаю, куда ехать, да и как и где парковать машину у подъезда Кукушкиной — тоже.

Через час я стоял перед дверью Насти и неуверенно нажимал на звонок. Вот же дурак, хоть бы позвонил! А вдруг она не дома?

Но через минуту дверь мне открыла старшая дочь:

— О, привет! Что-то ты зачастил! — скривилась она и, повернувшись, направилась в свою комнату.

Я оказался в узком коридоре, быстро разулся и повесил на вешалку куртку. Еще пара шагов, и я очутился в гостиной, но там никого не было. Кухня и спальня, где мы с Настей занимались любовью, тоже были пустые. Мне ничего не оставалось, как зайти в детскую.

Старшая Катя сидела за столом и пялилась в малюсенький компьютер. Такой еще при моей жизни считался старым, а тут тридцать третий год! Младшая сидела перед мольбертом.

Увидев меня, они удивленно подняли головы, отвлекаясь от своих дел, пока до Кати не дошло:

— А, так мамы нет, она в магазин пошла. Подождешь?

Я кивнул.

Они вернулись к своим делам, но через пару секунд опять посмотрели на меня.

— Что? — не понял я.

— Ты тут, что ли, собрался ее ждать? — спросила младшая дочь.

— Нельзя?

Девочки переглянулись, но промолчали, и каждая пыталась вернуться к своему занятию, но они все равно как-то боязливо посматривали на меня.

Я прошел и сел на маленький диванчик. С этого ракурса мне было хорошо видно, что рисует Лена. У девочки явно был талант: цветок, то ли ромашка, то ли хризантема, получался как живой.

Я не сдержался и спросил:

— Это ромашка?

— Да, — кивнула девочка, — когда раскрашу, будет понятней.

— Да и так понятно. Красиво.

Девочка уронила кисточку и посмотрела на сестру.