Тени прошлого - стр. 34

Одна составляющая той культуры действительно была неразрывно связана с поп-музыкой, наркотиками, хеппенингами, Марианной Фейтфулл, батончиками «Марс» и свободной любовью, но другая, не меньшая часть общества все еще оглядывалась на пятидесятые, на традиционную Англию, где поведение определяла практика если не многих веков, то по крайней мере предыдущего века, где строго прописывалось все: от одежды до сексуальной морали. И даже если мы не всегда подчинялись правилам, мы знали, что они существуют. Еще лет за десять до того этот свод законов свято соблюдался. Девушки не целовались на первом свидании, юноши всегда повязывали галстук, их матери не выходили из дому без шляпки и перчаток, отцы надевали котелок, отправляясь в город. Все эти установления были столь же полноправной частью шестидесятых, как и та часть, о которой постоянно напоминают нам в документальных фильмах. Разница только в том, что старые законы отмирали, а новая, анархическая культура шла им на смену. Именно она одержала верх, а историю, как всегда, пишет победитель.

Широко распространена была мода на накладные волосы в виде локонов или шиньонов, они придавали прическе выразительность. Они задумывались как имитация настоящих, но это была реалистичность театрального костюма. На следующий день их можно было отколоть, и это не считалось неприличным. Поэтому девушка могла в понедельник вечером появиться в свете с кудрями до плеч, а на обед во вторник выйти со стрижкой под мальчика. Волосы использовались как набор шляпок. Пожалуй, это единственный вид изменения внешности, который не ставил целью обман – в отличие, например, от париков наших дней. Мода пошла дальше, когда в практику вошло оставлять шиньоны у парикмахера за день-два до назначенного события. Там их накручивали, ухаживали за ними и даже украшали цветами или бусинами, а в день выхода в свет вся затейливая прическа прикреплялась к голове владелицы. Этот стиль достиг апогея, когда наступало время балов, но даже в начале года, едва только начинались первые коктейльные приемы, он казался аллегорией воображаемого, в которой принимали участие все. Дебютантки два-три раза в неделю коренным образом меняли свою внешность. Гости замечали, что к ним направляется незнакомка, и, лишь когда она приближалась, узнавали под прической лицо старой подруги. Так было и на этом вечере, когда я вдруг понял, что величественная королева, едущая на сиденье рядом с Дэмианом, – не кто иная, как Серена Грешэм. Она вышла из автомобильчика невозмутимая, точно скала, и подошла к тому месту, где стоял я.