Тени леса - стр. 6
– Волокушу сделала, – объясняет девушка и машет рукой на дверь: там осталось несколько больших веток. – Связала лапки еловые.
Она говорит так легко, словно это забава какая – из беды калек выручать. И ведь нашла, как Антахара до дома дотащить, как уложить на низенькую кровать. А может, помогал кто-то?
– Одна живешь?
– С мамой. – Девушка снова прячет лицо за волосами и улыбается, поджав губы. – Мы маленькие, нам одной кровати хватает.
В груди что-то щемит. Самриэль хватается за накидку, сжимает ее пальцами. Не хватало начать жалеть малышку, которая, в отличие от него, довольно легко справляется в одиночку. Ведь это на него надели ошейник, его приковали так, что колени до сих пор болят, и кормили одними объедками, если вообще кормили. И это он, как оказалось, комнатное растение, диковинный цветок в кадке, который помрет, когда снег выпадет и холодный ветер пробьется в помещение через щели в окнах.
Антахар боится покинуть тоу. Уже сколько времени пытается, но вновь к столице тянется. Ведь не знает, что ожидает там, за пределами, здесь же привычно все. Он помнит каждую дорогу. Только и это не всегда спасает. Даже когда подходит к границам – что-то не отпускает, и он разворачивается и поднимает сапогами пыль.
Девушка же легко очерчивает для себя границы, а если не понравится – и вовсе стирает. Пускай она младше, меньше, а голос время от времени дрожит, – ее не пугает неизвестность. По крайней мере, пугает не так, как общение с незнакомым человеком.
Самриэль припадает к кринке и жадно пьет, пытаясь восстановить силы, которых почти не осталось. Не те, что позволяют крепко стоять на ногах и преодолевать большие расстояния. Не те, что помогают удерживать оружие. Другие. Такие почти невозможно почувствовать, но Антахар знает точно: их нет. Иначе он не лежал бы на неудобной низенькой кровати и не вел бы бесед с ирр.
– И где сейчас твоя мама?
– Если хочешь прирезать меня, – не выйдет, – вдруг невпопад отвечает девушка. Уши начинают слабо подрагивать, когда она смеется. – Меня научили слышать и видеть.
– Почему ты считаешь, что я хочу тебя убить? – От ее звенящего голоса он вздрагивает.
– Ты думаешь, я затребую что-то за спасение. А тебе и дать-то нечего.
Хочется возразить, но нечего. Потому что ирр права, за одним лишь исключением: Самриэль не желает ей смерти. И дело не в благодарности за спасенную жизнь. Просто такие, как он, не умеют убивать.
– Я в твоей голове. – Она стучит указательным пальцем по лбу, но тут же смущается и горбит спину. – И мне ничего от тебя не нужно. Кринку только не разбей. Мама ругаться будет.