Темный инквизитор для светлой академии - стр. 44
– Или тебе подать «Вельенские с глазурью и марципанами»? – попытался отшутиться, однако Сидерик шутки не понял. Поэтому гость махнул рукой и положил угощение на край кровати. – Да-да, знаю: ты не голоден, но лучше съешь. Они целебные.
Вопет осторожно взял пальцами колобок, откусил небольшой кусочек и положил обратно.
– Спасибо. Вкусные, – тихо поблагодарил за гостинец. По осунувшемуся лицу, болезненной бледности и апатии, вызванной недомоганием, было видно, что его клонит в сон. Митар решил не мозолить глаза и не смущать немощного мальчишку.
– Выздоровеешь, будем искать твой тайный ход, – на немой вопрос Сидерика пояснил: – Привратник не видел тебя выходящим. А я хочу знать, как ты выбирался из академии.
– Я честно не помню как.
– Обратимся к менталистам, – мальчишка побледнел, поднял испуганные глаза, но продолжал хранить молчание. – Надо же метки на всем пути оставить – вдруг злодей решит еще раз лишить тебя памяти. – Пошутил Митар, однако и эту шутку Сидерик не оценил. Видимо, вспомнив, что пришлось пережить в лесу, он погрустнел и стал таким несчастным на вид, что боевой запал инквизитора как ветром сдуло. А потом бледные губы Вопета дрогнули, глаза заблестели – и он расплакался.
Слезы текли по его щекам, а Айтен стоял, переминался с ноги на ногу, не зная, как поступить. Рука тянулась похлопать по костлявому плечу, но пожалеет сейчас, и мальчишка увяжется за ним, потому что больше не за кем. А Айтен не собирался оставаться в академии и отъездом причинять боль. Так и не придумав, как исправить положение, бросил:
– Выздоравливай, – и с тяжелым сердцем закрыл за собой дверь.
«Подумать не мог, что все так обернется», – досадовал он, вспоминая затравленный взгляд Сидерика. Тоскливая тяжесть давила на инквизитора, и весь вечер он размышлял о хитросплетениях дела и невольно о Вопете.
Здоровью студиоза уже ничего не угрожало, однако плачущий одинокий мальчишка с розовыми, лопоухими ушами, чуть просвечивающими на свету, не выходил из головы.
«Это или полная блокировка памяти, или брат близнец Вопета! Иначе слишком невероятное различие с прежним…»
Первый день седмицы тяжел, но уже скоро Митар сидел в архиве и повторно изучал личное дело Сидерика. Внимательно вглядывался в свидетельство его рождения; характеристики, данные преподавателями, проводившими первое собеседование при поступлении; заметки лекаря, отметившего приметы студиоза...
Мысль о близнеце оказалась ложной. А даже если бы брат и существовал, вряд ли был лучше того прежнего Сидерика. Отец – мелкий трактирщик, вдовец. Пьет. Особых чувств и доброты к сыну не проявлял. Порол Вопета по случаю и без, достаточно жестоко. Об этом говорили отметины на спине и ягодицах студиоза. При осмотре лекарь сухо, но емко записал все шрамы и основные черты характера: