Темный инквизитор для светлой академии - стр. 37
Вечером уже не хотел ни есть, ни искать материал к лекциям. Просто лег на постель и заснул.
Утром проснулся со слабостью. Кое-как умылся, натянул форму и побрел в столовую. Дежурившие в раздаточной студиозы даже не придрались, что явился рано. Выдали порцию, отметили меня, а потом долго наблюдали, как я медленно жую кашу.
На урок аверского успел вовремя. Абсолютно ничего не понял, но язык красивый.
На почвоведении записывал через слово. Наверно, зря вообще писал, потому что моим почерком можно тайные послания шифровать. Главное – потом самому догадаться чего написал.
На русловедении пытался вникнуть в способы определения заторного уровня воды при проектировании мостов, в обязательную для начинающего погодника сверку магических данных с метками высоких вод, осмотром состояния поймы, расположенности строений, оценки повреждений и прочее.
В обеденный перерыв отправился в библиотеку: отдать многострадальную книгу, взять другую и заодно переждать наплыва студиозов в столовой. Шел, составляя речь для библиотекаря, если он заметит чуть пожелтевшие края страниц, но как бы ни был рассеян, высокую фигуру инквизитора невозможно не заметить. Перед ним единый поток студиозов расступался, и наблюдать за этим было так удивительно. Однако неожиданно магистр свернул и пошел прямо на меня.
– Здравствуйте, магистр Митар, – я смялся под его взглядом и еще тише пробубнил: – Спасибо вам.
– После занятий зайди ко мне.
– З-зачем? – вздрогнул, но инквизитор ушел, так и не ответив. А я из-за оцепенения замер посреди коридора, наводненного учениками. Вдруг неожиданный, грубый толчок отбросил меня к стене. От удара головой потемнело в глазах, и за спиной кто-то злобно процедил:
– Шевелись, недоумок!
Раздался хохот. Чтобы не расплакаться, стиснул зубы и часто задышал, ведь на меня смотрели. Сдерживая слезы, поспешил скрыться в полупустом закутке, чтобы успокоиться. И лишь тогда спохватился:
«Голос тот же! – сердце забилось. – Надо узнать обидчика в лицо!» – я бросился обратно.
Высокого, рослого студиоза с черными кудрями, возвышавшегося над остальными учениками более чем на полголовы, заметил в конце коридора. Он шел в компании рыжего, наглого толстяка и какой-то девицы, ступающей гордо, с высоко поднятой головой. Я не видел их лиц, но таких заносчивых студиозов сложно не запомнить.
«И что я им сделал?!»
На последнем уроке – кодексоведении – был сам не свой. На носу зачет, но все мысли о ненависти студиозов ко мне, инквизиторе, предстоящем вечером разговоре. Навалившиеся тяжесть, страх – лишали сил и сосредоточенности. Еще после ночной неприятности плохо себя чувствовал. И, вообще, кажется, купание в холодной жиже не прошло бесследно, и я заболеваю. Из-за волнения бросало в жар, голова разболелась. К тому же я маялся: идти к магистру сразу после лекций или отложить визит на потом?