Тёмный дар - стр. 9
– Дорогу в конюшню сама найдёшь, а? – сказала наконец Констанс.
– Да, мэм. А как зовут кобылу?
– Тенепляской мы её зовем. Хотя не понимаю, какая разница.
Разница была большая, но Кара объяснять не стала. Констанс всё равно не поймёт, а если сказать всё как есть, пойдут слухи, начнутся разговоры…
– Только имей в виду, кобыла бешеная. Ни мужа моего, ни батраков к себе и в хорошие-то дни не подпускает, а уж сейчас, когда у неё болит…
Констанс покачала головой.
– Эрику Уитни руку сломала, когда он ей пытался помочь.
– Вы не волнуйтесь, миссис Лэмб. Я осторожно!
– Ну, тогда давай поживей.
И Констанс принялась было закрывать дверь.
– Мэм! Ещё одно…
– Ну, что тебе?
Кара даже не знала, с чего начать. Она так давно не просила людей о помощи, что слова эти казались чужими, словно язык, позабытый много лет назад. Но ведь когда-то, давным-давно, Констанс Лэмб была подругой её матери. Кара надеялась, что это до сих пор что-то значит.
– Утро сегодня холодное, а братик мой часто болеет…
Тафф дёрнул сестру за руку.
– Я в порядке!
– Если вам не очень сложно, можно, он в доме подождёт, пока я управлюсь с Тенепляской? Вы его даже и не заметите. Тафф у нас тихий…
– Я с этой чокнутой старой кошёлкой не останусь!
– …как мышка…
Констанс смерила взглядом их обоих, и Таффа в отдельности, с чем-то отдалённо напоминающим усмешку.
– Погодите, – сказала она и ушла в дом.
Кара и Тафф стояли молча. Кара гневно зыркнула на брата.
– Ну чего? – сказал Тафф.
Констанс вернулась с толстым шерстяным одеялом и парой варежек.
– На, бери. Одеяло оставишь на лавке возле конюшни, когда будете уходить. Варежки тебе великоваты, но ничего, возьми себе. Я их мужу связала, а он носить отказывается. Кусачие, мол. Считай, это тебе подарок от – как ты сказал? – сумасшедшей старой кошёлки.
И Констанс Лэмб захлопнула дверь у них перед носом прежде, чем они успели сказать «спасибо».
Кусачим оказалось в основном одеяло, а не варежки, зато через несколько минут Кара заметила, что Тафф перестал так часто шмыгать носом. Доброта миссис Лэмб, конечно, оставляла желать лучшего, и всё же это была доброта.
– Можно мне с тобой? – попросился Тафф, когда они дошли до конюшни.
– Нет.
– Но я хочу посмотреть!
– Это просто лошадь.
– Я люблю лошадей. Они интересные.
«Интересные» было последнее слово, которое выучил Тафф, и он употреблял его при каждом удобном случае, балуясь с ним, будто с новой игрушкой.
– Ну ты же знаешь, что будет, – сказала она.
Говорить так было жестоко, но всё же Таффу следует смириться с очевидным: стоило ему подойти близко к животным, как он начинал задыхаться, или у него принималась болеть голова, или открывался жуткий кашель, или всё это сразу. Как-то раз он из упрямства покормил овечек, и всё тело у него покрылось багровыми пятнами.