Тёмные сказки - стр. 3
Смеркалось.
Холод усиливался, ветер лютовал. Я мяукал, жалобно так, будто помощи просил, но не слышал сам себя. Ноги отнимались. Живот скрутило от голода. Что тут скажешь. Конец приходил мне. Это я понимал отчетливо.
Забавно, что после того случая я полюбил зиму ещё сильнее. Деревенские говорят, мол, жар костей не ломит и летом лучше. Да только белый снежок мне все равно милее. Как же оно называется? Нынче модное слово, из столицы купец его любит вставлять куда ни попадя.
Ностальгия, во!
Время было страшное, холодное, да только вспоминаю о нём с теплотой. Ностальгия, мать её, за ногу берет. Ведь кончилось-то все хорошо…
Хотя порой кажется, что конца-края этим злоключениям не будет. Такова жизнь. Вечная борьба. С жестоким миром и собственной глупостью. Эту мудрость я как раз таки и освоил той ночью.
Хе-хе, когда-нибудь книгу напишу. Так и назову ее: "Мудрости кота Черныша", пес его возьми.
Так вот. С наступлением ночи взошли обе луны. Белая Плея и красный Морей. Небосвод просто пылал от звёзд! Я такого ещё не видал! У нас в деревне-то терема да избы закрывают весь обзор. А тут как глянул, даже позабыл, что замёрз. Правда потом белая луна начала жарить со всей дури. Вернее, морозить.
Как сейчас помню: усы инеем покрылись. Брови ото льда потяжелели, нависли над глазами, а лапы в конец перестали слушаться. Я не то, что мяукнуть, подумать ни о чем не мог, настолько мой глупый крошечный мозг промерз. Лихорадка подкралась незамеченной, и вот меня трясло как пьяного пастуха на деревенских танцах.
А тут на тебе! Промелькнуло что-то в ночном воздухе. Я думал, померещилось, а потом нечто село мне прямо на побледневший нос.
Знаешь, что это было?
Бабочка, мать её!
Самая настоящая бабочка! И не квелая драная капустница, а такая, каких я ещё не видывал! Огромная, тяжёлая, с красными крыльями. Во тьме светится, а за ней тянется след из огоньков.
«Ну всё, бабка, кажись приплыли. Точно конец мне. Мерещится уже всякое», – примерно такие были мои мысли в тот момент.
А бабочка оказалась настоящей. Как кусит меня за нос и лететь прочь!
Я вдруг встрепенулся и поплелся за ней. Дай, думаю, хоть её съем. Зимние бабочки, может и редкий вид, а то и вымирающий, да только голод-то не волк. Хоть в лес его отправь, он тебе оттуда подвывать будет.
Шел я за ней, брёл, значит, и каждый шаг давался всё труднее. И вовсе не от холода. От укуса нос горел, как головешки в печке. По телу растекалась, словно мёд, тягучая такая боль. Я хотел было побежать, ведь бабочка все быстрее улетала от меня, профурсетка эдакая! Да только через пару шагов я рухнул в снег и уже не смог подняться. Меня колотило, и я слышал стук сердца в ушах. А стучало-то оно все медленнее. Лапки одеревенели. Глаза дымкой заволокло. Кругом витал снег. Но видел я только чёрное небо и мириады ярких звезд.