Темное озеро - стр. 13
Я купила экземпляр его книги «Сын Америки» и обнаружила, что все стихи там посвящены пивным загулам, винтажным машинам, работникам мельниц и сексу между поклонниками простецкого нижнего белья. К тому же он дважды использовал слово «влагалище». Некоторые из этих образов весьма выразительны, надо признать, однако я не понимаю смысла его творческих исканий. Абсолютно.
Фигня. Фигня. Фигня.
Даже замечаниям Йена («Даллас Уокер звучит как вымышленное имя. И вообще, все поэты слабаки и выпендрежники, так какая разница?») не удалось сегодня унять мандраж, овладевший мной перед входом в здание Коупленд-холла.
Я ожидала, что попаду в свои собственные адские хитросплетения «Общества мертвых поэтов»[4] – ряды парт, заполненные лет сто назад книжные полки, аспидная классная доска, в углу шипит радиатор, и Даллас Уокер топчется спиной к нам, не видя, как мы, его доверчивые ученики, входим в кабинет. И вот он выписывает на доске любую знаменитую строчку из никому, включая его самого, не известного стихотворения и, как водится, дает задание к завтрашнему занятию: проанализировать ее, написав эссе на трех-пяти страницах.
Либо мы входим, просто садимся за парты и ждем звонка. Потом начинаем переглядываться друг с другом, думая: какого черта мы здесь торчим? Но прежде, чем кто-то из нас крикнет, помнит ли вообще знаменитый поэт, что у него сейчас урок, из коридора послышатся зловещие шаги. И вот Даллас Уокер, пожилой коротышка с зачесанными на лысину остатками волос, в заляпанном пятнами кардигане, едва сходящемся на его объемистом животе, неторопливо вплывет в класс. Естественно, он начнет цитировать вышеупомянутое загадочное стихотворение своим раскатистым басом.
Замечание для себя на будущее: если в этом году дневниковые записи будут больше напоминать своеобразные драматические сцены или упражнения в написании диалогов, в отличие от моих ранних записей, то именно потому, что я так решила, ведь мне надо упражняться, если я собираюсь когда-нибудь стать писателем. Так или иначе, вернемся к сегодняшней теме.
В любом случае нам дадут, наверное, такого рода бессердечное задание, и, выполнив его, я буду безутешна, впервые получив за это эссе худшую оценку.
Впервые.
Мне стало совсем тошно. До такой степени, что пришлось дождаться, пока все войдут в класс, и лишь потом я смогла, глубоко вздохнув, тоже заставить себя зайти.
Как раз вместе со звонком.
Даллас Уокер не только уже пришел, но и торчал перед классом, небрежно склонившись над своим письменным столом, – и выглядел, разумеется, совершенно не так, как я его представляла.