Тёмная история. Чело-вечность - стр. 16
Разглядывая себя, я не без усмешки подумал, что напоминаю, скорее, старательно загримированного мима, чудака в странном наряде, нежели пришельца из иного мира. Ни тебе скользких щупалец, ни уродливых наростов. Острых рогов и сияющих крыл не наблюдалось тоже. Хотя крылья бы не помешали, пожалуй. Белые кожные покровы с лёгким муаром тёмного серебра больше походили на мрамор, нежели на человеческую плоть. Волосы того же цвета застыли длинными иглами, формируя на моей голове довольно незаурядную причёску. Будто лучи оцепеневшей звезды, сорвавшейся вниз и вмерзшей в лёд. Но мне совершенно не хотелось избавляться от такой неудобной детали. Пускай мой статус инкогнито худо-бедно ещё стерёг прошитый в моей информационной матрице защитный алгоритм, иногда и он, казалось, непогрешимый, начал давать сбои. Вот так увидит кто, без маскарадной маски, шуму поди будет…
А что до собственной врождённой похожести на людей… Подумаешь: в этом и других мирах обитало великое множество всевозможных существ. И, хотя число вариантов было чуть ли не бесконечным, не исключались повторы. Вероятности зачастую непредсказуемы. Я старательно убеждал себя, будто то, что мы оказались сродни людям или люди сродни нам – всего лишь игра этих вот самых вероятностей. Чистая математика, не более. Да, кроме того, внешнее сходство, случайное подобие, вовсе не означало тождественность внутреннего содержания.
К примеру, у меня не было сердца. Такое вот небольшое уточнение.
Как, впрочем, лёгких, печени, да и в принципе каких бы то ни было жизнеопределяющих систем человеческого организма. Моё тело, в отличие от людского, являлось вполне себе самодостаточным, с внушительным запасом прочности и гибкости в придачу, так, что его состояние практически не зависело от внешних условий. Вот тоже странно: мир по винтикам разбирал, а себя как-то не удосужился… Если не углубляться, то в наличии имелось лишь нечто среднее между системой кровоснабжения и нервной системой. Только эта замкнутая сеть была куда более разветвлённой, нежели кровеносные сосуды или нервные волокна, и вместо крови содержала в себе универсальный носитель. Уникальный медиатор. Эфир, передающий информацию быстрее любого нервного импульса, что обеспечивало мгновенный отклик, без задержки на модуляцию и приём сигнала. Я весь был сплошь приёмником и модулятором, не имея для того выделенного центра, каковым является человеческий мозг. Но, как было установлено законами природы, на физическом уровне сверхпроводимость и постоянство настройки неосуществимы без холода, дабы низвести энтропийные эффекты. Потому я был холоден чрезвычайно. Лишь тонкая граница моей кожи защищала окружающий мир, полный тепла и движения, от ледяного пространства внутри, будучи на деле не просто волокном, тонкой мелованной бумагой, а нешуточным и почти непроницаемым барьером. Оставалась лишь небольшая разница температур. Впрочем, Мигеля не интересовала анатомия, его занимал исключительно мой разум, способный добыть что угодно и откуда угодно, если направить его должным образом.