Телохранитель - стр. 31
– Этот курит дурь по восемь закруток в день. Меньше не может, иначе свирепеет.
Ховрин только пожал плечами: каких только придурков не бывает на свете.
В середине недели внезапно потеплело. Снег стремительно, буквально на глазах, начал таять, на газонах тут же всплыло скопившееся там за зиму собачье дерьмо, обрывки бумаги, полиэтиленовые пакеты и окурки в несметном количестве.
В четверг днем вдруг позвонила знакомая Алина Жураева.
– Приходи сегодня ко мне, – промурлыкала она. – У меня родаки свалили в Финку до воскресенья. Можем позажигать. Жрачка есть, купи только бухла. Только не покупай явного говна, возьми ром «баккарди» или виски. – Пауза. – И презики не забудь, хе-хе…
Предложение было заманчивое: могла получиться веселая ночка.
– Лады. Только я сегодня работаю до десяти.
– Нормально. Я тоже до восьми. Как раз приведу себя в порядок, схожу на маникюр.
Девушка она была довольно миниатюрная, но темперамент имела невероятный. Вообще почти не спали. К утру Ховрин был полностью истощен, буквально высосан до капли. Когда пошел помочиться, боялся, что будет писать кровью.
– Чего-то у тебя вид утомленный, – заметил Михалыч утром в зале.
– Да полночи в Интернете просидел, – промямлил Ховрин, стараясь в его сторону не дышать: выпили вчера прилично.
– Ага, и от этого засос на шее! – ухмыльнулся Михалыч, но беззлобно. Тоже в свое время, наверное, был любитель этого дела.
Ховрин же про себя чертыхнулся. Шалунья Алина любила оставлять отметины. Обязательно или куснет, или оставит засос. И еще была у нее манера: намотать свой волос на пуговицу. Ховрин уже несколько раз находил такие волосы. Еще была положена использованная упаковка из-под презерватива – случайно обнаружил ее в заднем кармане джинсов, когда одевался. А вдруг бы выпала, когда не надо. Вика могла не понять.
После спортзала Ховрин заехал к своей родной сестре Тане. В квартире пахло горелой кашей, молоком. Трехмесячный Ленечка (по прозвищу Ежик) махал ручками и ножками в своей кроватке, пускал слюни, хныкал. Таня в домашнем халате, растрепанная, металась по квартире. Вид у нее был безумный и отчаявшийся. Всюду царил хаос. Все дверцы в шкафах и полках были почему-то открыты, словно после обыска. Все тарелки были с отбитыми краями, а кружки треснутые.
Она вдруг села на табуретку, опустила руки на колени и разрыдалась:
– Не знаю, что и делать! Все падает из рук.
– Ты не можешь справиться с одним маленьким ребенком, а как же люди справляются с двумя или тремя?
– Я не знаю, – плакала она. – Я спать хочу!
Ховрин тоже спать хотел, но сказал: